Анатолий Безуглов - Следователь по особо важным делам

Это был не самый веселый день в моей жизни... Я ехал в пустой электричке в последний час уходящего года. И не мог собраться с мыслями после разговора с Надей.

.., Когда я прилетел в Москву и доложил обо всем Эдуарду Алексеевичу, он сразу отправился к прокурору республики лично рапортовать о результатах следствия. - Правда, поздравив меня с успехом. И еще он успел с улыбкой бросить:

- Мне телефон оборвали... Вынь Чикурова да положь... - И поспешил к начальству.

Что уж тут было гадать-Надя. Моя дурацкая следовательская логика без промедления подсказала: беда...

Зная, что я звоню сам, как только моя нога ступает на московскую землю, просто так искать меня она бы не стала.

Сразу в голове возник их домашний лазарет, больная Варвара Григорьевна, медсестра, приходившая каждый день делать уколы. Как-то Надя обмолвилась, что у матери неважно с сердцем.

Набирая номер телефона Дома моделей, я на всякий случай подбирал слова утешения. Хорошо, что сначала подойдет Агнесса Петровна. Амортизатор...

Но трубку взяла Надя.

- Игорь! - вырвалось у нее. И в голосе какой-то испуг и облегчение, что это наконец я. - Как ты мне нужен!..

- Да, Наденька, я... Я!

- Ты так был нужен... Ты мне был Очень нужен, - повторяла она...

Я пригласил ее немедленно приехать и, терзаемый неведомой тревогой, терялся в догадках, пока она шла ко мне в прокуратуру.

После моего визита к ним Надя решилась наконец поговорить с Кешкой о том, что выходит за меня замуж. Чего это ей стоило, по ее словам, она не могла передать. Куда тяжелее, чем объяснение с мужем.

Результатом явилось то, что ее сын исчез из дому. Его искали два дня. Кешку забрали в детскую комнату милиции в аэропорту Шереметьево, обратив внимание на странное поведение подростка... В настоящее время он лежит в больнице - нервное потрясение.

Аэропорт... Подсознательно он искал своего отца-летчика. И это было так пронзительно просто, как истина, открывшаяся мне, когда я впервьге увиделся с этим необычным, не по годам задумчивым, ушедшим в себя мальчиком: кем бы я ни был, хоть самым привлекательным и интересным человеком на свете, я никогда не смогу стать для него настоящим отцом. Это поняла и Надя.

- Что же будет, Игорь? - спросила она с тихим отчаянием.

Что я. мог ответить?

О встрече Нового года вместе не могло быть и речи.

Надя уже добивалась (через Агнессу Петровну, разумеется) разрешения подежурить в новогоднюю ночь у сына в больнице. А я вот ехал к Ивану Васильевичу...

Сошел я на тихой подмосковной станции. Здесь, за городом, оттепель не чувствовалась. На платформе-снег, утоптанный и скользкий.

Дачный поселок притих среди высоких корабельных сосен. Безмолвно раскачивались фонари на деревянных столбах. Я быстро шел по узенькой тропинке, проложенной в снегу, вдруг испугавшись, что не найду Ивана Васильевича до двенадцати. Кругом - ни души. Не у кого спросить нужную улицу.

В руках у меня-шоколадный набор неимоверной величины и бутылка шампанского.

Все ориентиры оказались на своих местах. И, толкнув приметную калитку с номером дачи, я засомневался: стоило ли ехать сюда? Конечно же соберется компания, совсем не подходящая мне. Высокая публика, в чинах, званиях и регалиях. Однако раздумывать было уже поздно. Тем более меня приглашали. Почему я решил ехагь именно к Ивану Васильевичу? В Скопин-стыдно: растрезвонил про невесту.

Но одному нельзя. Ни в коем случае. Чтобы не маяться в одиночестве целый год. Такая примета.

Вот и выходило - к бывшему начальству проще всего...

Я прошел к домику. В глубине двора показалась высокая фигура.

- Ба1 Не может быть! Игорь Андреевич... - подошел Иван Васильевич с охапкой поленьев. - Отвори, голубчик, двери...

Мы зашли в сени. На хозяине-поношенная шинель до пола из дорогого сукна с темными полосами на плечах, где когда-то были погоны. Штаны тоже старые, из хорошей шерсти, с зелеными лампасами.

- Раздевайся, прошу. Мамуля, у вас гость!

Екатерина Павловна уже выходила из комнаты в длинном платье, отделанном кружевами.

- Мы очень рады, - сказала она и, пригнув мою голову теплыми ручками, поцеловала в лоб. - Я говорила, Ваня, к нам обязательно кто-нибудь зайдет. Недаром поставила на всякий случаи третий прибор...

Я не стал спрашивать, почему они одни. Они тоже не интересовались, почему я один.

- К столу, к столу, - засуетилась старушка, - скоро двенадцать.

И вот уже зазвучали позывные Москвы.

Я отогнал от себя все мысли о том, где сейчас Надя.