Анатолий Безуглов - Следователь по особо важным делам

Какие бы ни были обстоятельства, напиши мне. Может быть, для тебя это был эпизод, след на песке, который смыла волна? Я бы не хотел пользоваться случаем. Мне нужны все краски, вся красота мира.

Любимая! Боюсь только одного слова: прощай... Я много о себе рассказывал. И лучшее, что было в жизни, и не самое хорошее. У каждого есть положительные и отрицательные качества, отдельные моменты, но знаешь, Ириша, истинно любит тот, кто знает о человеке всю правду.

Не хочу загадывать, но если что - никто никогда не сможет так почувствовать тебя, как я, и отдавать тебе свои чувства, как это могу только я. Валерий".

Я посмотрел дату на конверте. Со дня их расставания в Одессе прошло два месяца. А через неделю Залесский был уже в Москве.

Читая письмо Валерия, я вдруг вспомнил его стихи, заметки в газетах, письмо к Пащенко.

Размышляя потом, когда у меня появился этот "новый взгляд", о котором говорил Иван Васильевич, я могу с уверенностью сказать, что это случилось вечером после посещения Палий, вымоем кабинете. Вернее, тогда идея выкристаллизовалась окончательно. Зрела она давно...

Слишком проста и плодотворна она была, чтобы появиться сразу...

На радостях я позвонил Наде. И пригласил на Новый год в Скопин. Вместе с Кешкой.

- Игорь, милый, это будет здорово! - обрадовалась Надя.

Мы условились подробно договориться о поездке в ближайшие дни.

Я оформил постановление о новой экспертизе предсмертного письма Залесскои, приложив все документы, и решил - все, на сегодня хватит: Нельзя дальше держать отца в одиночестве.

Прихватив по дороге бутылку вина, я отправился домой. Оказывается, батя уже сам позаботился о "горячительном". И, чтобы не ударить лицом в грязь, размахнулся на коньяк. Пришлось выпить рюмку, дабы не обидеть родителя.

Попивая вино под холостяцкий ужин-сосиски, консервы, сыр, - мы говорили о родных, знакомых, соседях.

Отец деликатно поинтересовался, что у меня за невеста. Я отшутился приедем в Скопин, познакомлю. Рассказывать подробнее не стал, чтобы не сглазить.

Засиделись за полночь. Меня разморило, но приходилось крепиться: не дай бог, отец подумает, что я невнимателен. Он, видимо, тоже не хотел сдаваться: а то сын решит, что он уже совсем старик. И когда уже батя, как говорится, стал клевать носом, я предложил ложиться...

Приехав с утра на работу, я первым делом связался по телефону с Агнессой Петровной. Она сообщила, что устроила отцу прием у известного специалиста по глазным болезням. Правда, только на послезавтра. Я начал ее благодарить, но Агнесса Петровна перебила меня:

- Полноте, Игорь Андреевич, здоровье самое главное в жизни... Всегда рада помочь вам и Надюше, если это в моих силах.

Приятно было слышать, что оба мы в ее понятии - единое целое...

Во второй половине дня позвонили из Института русского языка. Профессор Тихомирова, эксперт, к которой было направлено на исследование предсмертное письмо Залесскои. Она только что получила материалы и хотела уточнить некоторые детали. Чтобы не затягивать дело, я отправился в институт.

Тихомирова, крупная волевая женщина, призналась, что до сих пор подобную судебную экспертизу ей проводить не приходилось.

- А что вас смущает, Маргарита Федоровна? - спросил я. - Отнеситесь к этому, как к обычной своей научной работе. Нам необходимо выяснить, кто автор исследуемого письма. Что оно написано рукой Залесскои, установлено. Но ведь его мог составить другой человек...

- Это мне понятно. Подобной работой я занималась, когда это касалось какого-нибудь спорного литературного текста. Например, неизвестный отрывок стихотворения принадлежит, допустим, Пушкину или кому-нибудь другому...

- Вот-вот, - подхватил я. - Нечто подобное вам прелстоит проделать и в данном случае. Материала для сравнения достаточно?

- В принципе-да... Но одно дело научная статья, другое - судебная экспертиза. Оформление...

Я разъяснил, как обычно оформляется заключение. И в конце разговора спросил, сколько ей потребуется времени.

Тихомирова ответила, что она не представляет себе объема работы, и пообещала позвонить.

Через день я был с отцом в Институте Гельм гольца на приеме у глазного врача.

Он.предложил отцу сделать операцию. Хотя сказал при этом, что особенного улучшения зрения может и не наступить: болезнь моего бати явление возрастное. Ложигься в больницу или нет, глазник предоставил решать нам.

Отец колебался. И уехал домой посоветоваться с матерью.

Я позвонил в Одесскую прокуратуру, чтобы там выяснили, долго ли еще Залесский будет лежать в больнице.