Владимир Безымянный - Выигрыш - смерть

Меня прервал мощный подзатыльник. Я отлетел к стене. Сзади с изумленно-возмущенными лицами стояли неслышно подошедшие Кацманы. Зрители довольно подхохатывали. Потом я бессильно плакал, уткнувшись в диванную подушку, получив вместо отобранного кляссера с марками синяк под глазом и приказ не появляться в "Союзпечати".

В кинотеатре шел незабвенный "Фантомас". Голова очереди к кассе упиралась в обескураживающую табличку "Билетов нет". Зато они в изобилии водились у шмыгающих по залу подростков. Простояв час, я взял максимум того, что давали в одни руки - четыре билета, "наварив" на них при продаже по рублю. Назавтра удалось занять очередь в пяти местах. Не хуже, чем на марках, и Кацманы не достанут.

Но безоблачного счастья не бывает. Вскоре появился Лепа - личность в районе знаменитая. Вечно навеселе, воспаленные щеки заросли белесой поросячей щетиной, после года отсидки за тунеядство он куда-то для вида устроился. Непонятно, когда он успевал трудиться,- ни одна выпивка или драка в районе без него не обходились.

- Ты все себе гребешь, цыпа, а дядя голодный ходит. Ты дай дяде, а то он, когда голодный, может и головку открутить,- Лепа цедил сквозь зубы, явно забавляясь.- Значит, процентик дяде - раз, касса у меня на мушке два, попадешься - от милиции отмажу - три.

Перспектива работать под покровительством Лепы победила жадность. Я пожал протянутую руку с двумя жирно наколотыми на пальцах перстнями.

- Ну, что - спрыснем знакомство? Давай башли.

Я с готовностью достал деньги. В ресторане Лепа выделил рубль швейцару, остальное положил себе в карман.

- Заметано, как в сейфе.

Официантка, не дожидаясь заказа, принесла бутылку водки и пару овощных салатов.

- Гоп-стоп, Дима, не проходите мимо,- Лепа поднял рюмку.- Веселей, начальник-начальник!

Первая рюмка пошла плохо. Я закашлялся, на глазах выступили слезы.

- Ну, ты, цыпа, пьешь, аж из глаз каплет! А вот так ее! - Лепа в един дух махнул рюмку и смачно захрустел салатом. Смутно помню, что произносил тосты, целовался с Лепой, клялся в вечной дружбе... Очнулся утром дома. Новый друг доставил меня домой, прислонил понадежнее, ткнул в кнопку звонка и сбежал по лестнице.

Утром мать кляла свою пропащую жизнь. Я, по ее мнению, был окончательным убоищем. Выпив не меньше ведра воды, я схватил портфель и выскочил на улицу. Портфель я оставил у Лепы - и вновь закрутилось "билетное дело". Ничто не предвещало беды, пока однажды ко мне не подошел невзрачный мужичонка средних лет.

- Есть парочка билетов, хлопец?

- По два рубля, хоть две парочки.

Я вытащил голубую полоску из кармана. В этот момент мужичонка цепко перехватил мою руку и поволок в кабинет администратора кинотеатра. В углу уже смирно сидел Лепа. Сновали взад-вперед люди. Немолодой капитан милиции закончил с Лепой, дал ему подписать какой-то листок и повернулся ко мне. Мой покровитель побрел из кабинета незнакомой шаркающей походкой, вовсе не похожей на его обычную нагловато-развязную поступь.

Пришлось выложить оставшиеся восемнадцать билетов, скомканные рубли, расческу и перочинный нож.

- Будем составлять протокол: спекуляция налицо. Сообщим в школу, родителям на работу. А тебя на административную комиссию. В спецучилище не поспекулируешь. Там кино бесплатное.

Капитан достал из папки чистый разграфленный бланк.

- Только не ври - все равно проверим. Фамилия, адрес, школа?

- Да я его знаю,- вмешался в разговор один из дружинников, чье лицо мне показалось знакомым.- Я работаю с его матерью. Хорошая, уважаемая женщина. Жаль, сын ее позорит... Идемте покурим, Михаил Иванович...

Парень с милиционером вышли из кабинета. Вернулись через несколько минут. Что-то в поведении капитана переменилось, внушая надежду.

- Просит за тебя наш дружинник Может, отпустить на первый раз?

- Отпустите, не буду, никогда, честное слово!

- Смотри, не подведи своего поручителя. И помни о матери. Уже не маленький, должен уметь отвечать. Билеты мы реализуем через кассу. Вот, бери за них деньги и дуй домой. Смотри, другой раз прощения не будет!

- Да я... ну, что вы... никогда... я... честное слово!

Лепа ждал меня у дома, но я прошел, не останавливаясь. Говорить было не о чем. Снова потянулись унылые школьные дни. Оценки улучшились, а поведение из "неудовлетворительного" превратилось в "хорошее". Впрочем, остальным моим соученикам всегда ставили "отлично".

Однажды я услышал: "Димуля, привет!" - передо мной стоял, улыбаясь, Жора Цеханский, один из моих коллег по филателии. Высокий, худощавый, жилистый, он прилично греб на торговле марками, но "красивой жизни" избегал. Я был как-то у него дома в районе рынка. Улочки, примыкающие к рынку, жили особой, странной и недоступной жизнью. Во дворах плели кладбищенские венки и клеили пакеты, шили брюки и варили леденцы, пили и покуривали - не только сигареты, но и запретное. Жора к спиртному относился пренебрежительно, любил фрукты и мороженое, а по утрам по часу стоял на голове. К своей торговой деятельности Жора относился скептически, считая, что это-всего лишь ступенька на пути к настоящему делу.