Рауль Мир-Хайдаров - Судить буду я

Первой все-таки ход нашла Шилова, придумала повод, чтобы обращаться к Газанфару регулярно. Юриспруденция — дело бумажное, изводятся горы бумаги на постановления, решения, проекты законов, указов, предписаний, не говоря уже о томах уголовных дел, из которых то и дело требуются выписки, копии. Лучшие переплетчики города мечтают попасть работать хоть в штат прокуратуры, хоть по договору, тут в год переплетают тысячи и тысячи томов, простоя не бывает никогда — ни зимой, ни летом. Плодил бумаги и отдел, в котором работала Татьяна, и тут то и дело требовалась то копия, то выписка, а всякую бумажку наверх просили срочно, сию минуту — хоть разорвись, и всякий раз Шиловой приходилось бежать на поклон к молодому человеку, обслуживавшему в подвале прокуратуры множительную технику. Но туда бегала не она одна, и всем хотелось быстро. Раньше несколько раз она в таких случаях обращалась за помощью к Газанфару, ибо он часто подвозил и с работы, и на работу на своей машине Улугбека, парня, обслуживавшего мощный ксерокс, он и выручил. Бумаги из ее отдела часто бывали с грифом "Секретно", и по инструкции она должна была присутствовать рядом при размножении, так она и поступала, хотя и Газанфар, и Улугбек посмеивались над ней, над ее пунктуальностью, показывая на пачки документов с таким же грозным грифом, дожидавшихся своей очереди и день, и два. Вспомнив про ксерокс, она поняла, что нашла повод поддерживать отношения с Рустамовым. Больше того, поняла, как, не вызывая подозрения, она сможет снабжать его дезинформацией, будет оставлять под каким-нибудь предлогом документ для размножения минут на десять-двадцать. Этого времени вполне достаточно, чтобы Газанфар уяснил суть бумаги; копии, наверное, ему не требовалось. Но этот вариант надо было еще согласовать с Камаловым.

Приняв решение, она тут же решила опробовать свою идею. С Газанфаром она не виделась уже больше месяца и переживала — вдруг получит указание от Камалова передать Рустамову очередную срочную дезинформацию. Костя отсутствовал, выехал на задержание особо дерзкой и жестокой банды рэкетиров, действовавших на границах двух республик, терроризировавших новых предпринимателей и в Ошской, и Андижанской областях, но имевших постоянную базу в Узбекистане, в городе Ленинске. Выбрав наугад из папки документ без грифа "Секретно", она поднялась на третий этаж к Газанфару без предварительного звонка, хотя в прокуратуре была и местная телефонная связь, кроме городской, ей хотелось нагрянуть к нему неожиданно. Подойдя к кабинету Рустамова, она решительно, как бы беззаботно, с улыбкой на лице рванула дверь на себя, но она оказалась закрытой, хотя полчаса назад в окно она видела, как Газанфар вошел в здание прокуратуры. "Наверное, вызвали к начальству", подумала она и уже собиралась ретироваться, как вдруг услышала за дверью слабый шорох. Она тут же склонилась к замочной скважине — кабинет оказался заперт изнутри. "Что бы это значило?" — мелькнула мысль, и она решила прояснить ситуацию до конца, тут же постучала и весело крикнула:

— Газанфар, это я!

Она почти прильнула ухом к полотну двери и отчетливо услышала, как громыхнуло что-то железное, а затем последовал скрип задвигаемого ящика письменного стола, и сразу быстрые шаги по направлению к ней и мягкий скрежет хорошо подогнанного замка.

— А я уже подумала, что ты прячешь хорошеньких практиканток в шкафу, сказала, улыбаясь, Татьяна и шутя заглянула под стол. Все получилось мило, естественно, в высшей степени кокетливо, и с лица Газанфара исчезла заметная тревога.

— Да вот молния на брюках забарахлила, ремонтом занялся, — нашелся он наконец и пригласил Татьяну за стол.

"Что-то для молнии тяжеловатый грохот", — подумала Шилова, но вслух, продолжая кокетничать, чего прежде за собой не замечала, изложила и свою просьбу. Все время разговора ее так и подмывало спросить — чем же ты, мерзавец, занимался за закрытой дверью и что спрятал в столе? Возможно, такое желание преследовало ее оттого, что на столе лежала явно забытая крышка от какого-то прибора, на которой она четко читала "Сони", но как ни силилась отгадать, от чего она, так и не поняла, хотя чувствовала, что это деталь от той вещи, что спрятали. Улыбаться, кокетничать у нее больше не было сил, и она встала, но в эту минуту пришел в себя окончательно и Газанфар, вспомнил наставления "сиамских близнецов" и попросил ее на секунду задержаться. Загородив собой зев распахнутого сейфа, он достал роскошно, упакованную коробку итальянских конфет "Амаретто":