Джеймс Гриппандо - Не вижу зла

— Мой ужин стынет. Приятно было поболтать с тобой, Джек.

— Взаимно. Я рад, что мы выяснили этот вопрос. Теперь я по крайней мере знаю, с чем столкнулся.

Они обменялись невыразительными и неискренними пожеланиями спокойной ночи, и Джек повесил трубку.

Abuela по-прежнему сидела на диване у телевизора, поглощенная созерцанием программы новостей. Репортаж о Пинтадо наконец-то закончился, и ведущего теленовостей сменил метеоролог, одетый как манекенщик какого-то дома моделей. Джек выключил телевизор. Abuela все еще не сводила глаз с потемневшего экрана, как будто не могла поверить тому, что только что увидела.

— С тобой все в порядке? — спросил ее Джек.

Ее губы едва заметно шевельнулись.

— Как бы мне хотелось, чтобы сеньор Пинтадо сказал что-нибудь в твою защиту.

— В мою защиту? Я — не обвиняемый.

— Просто… мои друзья. Что я им скажу?

— Нет Кастро, нет проблемы?

— Ты думаешь, это шутка? Люди начнут спрашивать меня. Что я им отвечу?

— Скажи им, что твой внук делает свою работу. И что все у него идет нормально.

Она выпрямилась, как если бы собиралась с силами, чтобы задать следующий вопрос.

— Ты ведешь переговоры с кубинским правительством?

— Abuela, это конфиденциальная информация. Она должна остаться между мной и моей клиенткой.

— Для меня это означает «да».

— Это не означает «да». Я просто не могу говорить с тобой об этом.

— Нет ничего такого, о чем бы ты не мог поговорить со своей Abuela.

— Поверь мне, есть некоторые вещи… — Он умолк. Abuela смотрела на него одним из своих знаменитых выразительных взглядов, и Джеку внезапно пришла в голову интересная мысль. — Ты утверждаешь, что нет ничего такого, о чем мы с тобой не могли бы поговорить?

— Nada, нет, — твердо ответила она.

— Отлично. Я хочу поговорить о Бехукале.

— Причем тут Бехукаль?

— Я ездил туда. Когда мы с Софией были на Кубе.

Она помертвела.

— Почему ты ничего не сказал мне?

— Потому что… — Его грызло чувство вины. Он чувствовал себя так, словно собирался обрушить все зло мира на ее голову. — Потому что я встречался с младшей сестрой Селии Мендес.

Abuela побледнела. Голосом, натянутым как струна, она проговорила:

— Вы мило с ней побеседовали?

— Даже очень.

— О чем же вы говорили?

— О моей матери.

— Зачем тебе это было нужно? — Она перешла на испанский, и Джек ответил ей на том же языке.

— Потому что я хочу знать о ней все.

— Джек, тебе необязательно было ездить к семейству Мендесов, чтобы поговорить о своей матери. Я могу рассказать тебе все, что тебе нужно узнать о ней.

Глаза их встретились, и внезапно Джек почувствовал, что тонет в море самых противоречивых эмоций. Он был сердит на нее, за то что она не рассказала ему всего. И, тем не менее, он не мог не испытывать жалости к этой замечательной женщине, которая оказалась такой гордой, такой ревностной католичкой, глубоко впитавшей в себя мораль своего поколения, что должна была солгать собственному внуку, чтобы тот не подумал, будто его мать была падшей женщиной. Он подался вперед и постарался, чтобы голос его прозвучал как можно мягче.

— Abuela, я люблю тебя. Я никогда не сделаю тебе больно. Но я хочу знать правду.

— Какую правду?

Он изо всех сил напрягал свой далекий от совершенства испанский, поскольку хотел сформулировать вопрос как можно деликатнее. Наконец он подобрал нужные слова, взглянул ей в глаза и спросил:

— У меня есть сводные брат или сестра на Кубе?

У Abuela перехватило дыхание. Она глубоко вздохнула, грудь у нее поднялась, и на мгновение Джеку показалось, что ему придется набирать номер 9-1-1.

— Кто это тебе сказал?

— Фелиция Мендес. Младшая сестра Селии.

— А почему ты вообще расспрашивал ее об этом?

— Я не спрашивал, я…

— Для чего ты занялся этим, зачем ты раскапываешь ту старую историю? — произнесла она резким дрожащим голосом. — Твоя бедная мать, да упокоит Господь ее душу, что она подумает? Зачем нужно сыну очернять ее память?

— Я чту ее память. Я просто пытаюсь понять, кем она была на самом деле.

По щекам Abuela ручьем потекли слезы, и морщинки, образовавшиеся от старости и тревог, направляли поток ее печали.

— Я хочу, чтобы ты прекратил это, — проговорила она.

— Прекратил что?

Она вскочила на ноги, размахивая руками. Потом ударила себя кулаком в грудь и воскликнула голосом, который обжег его:

— Я хочу, чтобы ты прекратил разбивать сердце своей бабушки!