Э. Хартли - Прожорливое время

— Он шутил, — небрежно пожала плечами Джулия. — К тому же много выпил и старался отточить британские идиомы.

— Да, я тоже так подумал. Но, как выяснилось, слово «голубка» совершенно не в ходу на юге Англии. Оно распространено гораздо севернее. В Ливерпуле и так далее. А Тейлор Брэдли никогда не бывал севернее Стратфорда.

— Может быть, услышал по телевизору, — предположила Джулия, снова пересаживаясь в кресле. — Вы ведете к чему-то конкретному?

— Все дело в том, что у меня в памяти засела не столько сама эта фраза, сколько ваш ответ на нее, — продолжал Томас, не обращая внимания на растущее нетерпение собеседницы. — Мне показалось, вы были… не знаю, раздражены, но не только. Встревожены, испуганы.

— Во имя всего святого, чего я могла испугаться? — спросила Джулия, лицо которой стало белым как полотно.

— Именно это и не давало мне покоя, — признался Найт. — Тут я вспомнил, откуда мне известно это выражение. «Будь временно в неведенье, голубка, когда ж свершится дело, похвали». [67] Шекспир У. Макбет. Перевод Б. Пастернака.

Последовало долгое молчание. Томас мысленно отсчитывал секунды. Три. Четыре. Пять.

— И что с того?

— А то, что эти слова Макбет говорит жене после того, как послал убийц к Банко и его сыну.

Джулия молча смотрела на него целых три секунды, затем ровным и отчетливым голосом произнесла:

— По-моему, вам пора идти, вы не находите?

— Возможно. Я просто хотел заглянуть к вам и немного поболтать.

— Не сомневаюсь, вы уже изложили весь этот глупый бред полиции?

— Вы совершенно правы, — подтвердил Томас.

— Вам ответили, что от него нет никакого толка, поэтому можете оставить его при себе.

— На самом деле полиция всем этим очень заинтересовалась, вот только найти доказательства, вероятно, будет невозможно. Если не появятся какие-либо новые криминалистические улики, дыры в вашем алиби или красноречивые свидетельства банковских операций и телефонных переговоров, что, полагаю, никогда не будет обнаружено, то вам, по всей видимости, удастся выйти сухой из воды.

— Естественно, — сказала Джулия, улыбаясь, словно змея.

— Естественно, — повторил Томас. — Но мне любопытно вот что. Как вы намеревались разделить пьесу? Ее обнаружение обеспечило бы только одну карьеру, и я сомневаюсь, что это оказалась бы карьера Тейлора. Он не являлся полным дураком и должен был это понимать, хотя, уверен, вы оплели его своими чарами.

— Тейлор никогда не являлся лидером, — презрительно усмехнулась Джулия. — Уверена в том, что, если бы ему удалось раздобыть пьесу, я смогла бы убедить его… поделиться со мной. Он был слабым и бесхарактерным. Не столько Гамлет, сколько — не побоюсь показаться похожей на Элиота — сколько лакей.

— Как удобно.

— Я никого не убивала, мистер Найт. Возможно, поделилась кое-какими профессиональными мыслями с человеком, который оказался неуравновешенным психопатом. Возможно, я поступила не слишком красиво, последовав за вами во Францию, и согрешила в том, что не поделилась своими опасениями с полицией, но это все. У меня на совести ничего нет, и во сне я не гуляю.

— Разумеется, — произнес Томас.

— Так что оставим все это.

— Возможно, мне придется так поступить, — сказал Найт. — Но я постоянно возвращаюсь к самому первому убийству. Могу поверить в то, что Брэдли выследил Грешэма в подвалах, уверен, что именно он лишил жизни Дэвида Эсколма и пытался прикончить меня в моем собственном доме, но покушение на Даниэллу Блэкстоун, самое первое, кажется мне абсолютно другим. Остальные преступления совершены хладнокровно, безжалостно, но Блэкстоун была убита в порыве ярости. Ее ударили по затылку обломком кирпича. Так вот, Даниэлла говорила о правах на экранизацию с Грешэмом и о публикациях с Эсколмом, но я не понимаю, как она, стремясь найти специалиста по Шекспиру, обратилась, как вы выразились, к лакею. Возможно, Эсколм еще мог принимать Тейлора за настоящего шекспироведа, поскольку смотрел на него как бывший аспирант на помощника своего научного руководителя, но Даниэлла обязательно сначала ознакомилась бы с его резюме и поняла бы, что от этого человека не будет никакого толку.

— Наверное, она обращалась к Дагенхарту.

— Тот уже двадцать пять лет знал о существовании пьесы и скорее уничтожил бы ее, чем позволил бы Даниэлле или кому бы то ни было опубликовать эту вещь. Он дал клятву.

— Это в его духе. — Джулия скривила губы. — Дагенхарт всегда был старым сентиментальным глупцом, неизменно находившим способ облагораживать самые низменные свои устремления.