Э. Хартли - Прожорливое время

Потрясенный Томас смотрел на нее. Они стояли в считаных шагах от того места, где был обнаружен труп Эсколма.

— Есть еще одна загвоздка. — Полински нахмурилась, сверяясь с текстом завещания. — «Эти деньги мистер Томас Найт обязан использовать на финансирование своих будущих дел, которыми он должен заниматься в качестве следователя-консультанта». — Она насмешливо взглянула на Томаса.

— Вы меня разыгрываете, — пробормотал тот.

— Мне бы очень этого хотелось, поскольку я знаю, что вы весьма серьезно отнесетесь к просьбе, донесшейся из могилы.

У Томаса в голове прозвучал голос Эсколма, неумело воспроизводящего британский акцент по телефону: «„Вы видите, но не замечаете!“ Потрясающая вещь».

Наверное, в этом Дэвид был прав.

— Следователь-консультант? — спросил Найт.

— Даже не думайте об этом, — отрезала Полински. — Меньше всего мне в отделе нужен клоун, возомнивший себя Шерлоком Холмсом.

— Вы считаете меня клоуном?

— Я считаю вас школьным учителем, — улыбнулась она.

— Это действительно так. — Томас в ответ тоже приподнял уголки губ. — Я горжусь этим. Но летом у меня бывают большие каникулы, — добавил он, хитро подмигнув, что было ему несвойственно.

Найт покрутил в голове план университетского городка, ориентируясь на месте, и направился прямиком к цепочке трехэтажных зданий из бурого кирпича, прятавшихся в тени кленов. Погода стояла сухая, и деревья начинали раньше времени сбрасывать пожелтевшие листья. Факультет английской литературы знавал лучшие дни. Мраморные полы, когда-то роскошные, потрескались и покрылись пятнами. Узкая лестница, ведущая на третий этаж, опасно шаталась, а плитка, которой был выложен пол в коридоре, вздымалась и опускалась большими плавными волнами.

Джулия Макбрайд сидела за письменным столом с ручкой в руке и листала стопку пожелтевших книг с библиотечными бирками. Услышав стук в открытую дверь, она, не поднимая взгляда, пригласила Томаса войти и лишь затем сообразила, кто к ней пожаловал.

У нее на лице промелькнула быстрая и сложная игра чувств. Найту показалось, что он успел разглядеть удивление, даже беспокойство, затем сдержанность и наконец знакомое заигрывающее внимание.

— Том Найт! — сияя, воскликнула Джулия. — Какие люди, черт меня побери! Впрочем, вы это и так уже знаете. Чему я обязана вашему визиту? Ко мне редко заглядывают знаменитости, если не учитывать ученых мужей, но мы-то знаем, что они не в счет.

— Я просто хотел прояснить кое-какие мелочи, — улыбнулся Томас, не спуская с нее глаз.

— Кому это нужно?

— В основном мне.

— Вот как? — сказала Джулия, передвигаясь в кресле с таким видом, словно никак не могла для себя решить, в каком тоне вести разговор. — Разве вы у нас ищейка? Я так огорчилась, узнав про старину Рэнди Дагенхарта. Очень печально. Да и этот молодой человек, кажется, Брэдли? — Она произнесла эту фамилию так, будто ей пришлось рыться в памяти.

Найт поймал себя на том, что непроизвольно стиснул подлокотники кресла, и подтвердил:

— Тейлор Брэдли. Ну же, Джулия. Вы его прекрасно знали.

Сглотнув комок в горле, та снова заерзала в кресле и заявила:

— Конечно, вы правы. Странно, да? Одни пытаются показать, что знали его лучше, чем это было на самом деле, другие, вроде меня, стремятся откреститься от покойного.

— Это действительно очень странно, — согласился Томас.

— Наверное, такова человеческая природа, — заметила Джулия.

— Да?

— В чем дело?

— А мне казалось, вы не верите в человеческую природу. Я полагал, вы воспринимаете все как нечто временное, специфическое для данного общества. «Человеческая природа» для вас лишь некая всеобъемлющая формула, которую используют избранные, утверждая, что их жизненные ценности являются едиными для всего мира.

Джулия задумалась над его словами, потом спросила:

— Вы к чему-то ведете?

— Вовсе нет, — улыбнулся Томас. — С чего вы так решили, голубка?

— Что? — Она недоуменно уставилась на него.

— Я сказал: «голубка», — повторил Найт, улыбка которого была уже совсем сдержанной, осторожной. — Так назвал вас в Стратфорде Брэдли. Тогда меня поразило это обращение, поскольку оно было куда более фамильярным, интимным, чем предполагали ваши отношения. Особенно если учесть, что Брэдли был жалким помощником профессора в каком-то забытом богом колледже, а вы — ученый с мировым именем. Но к этому надо также добавить то, что Брэдли знал ваш любимый коктейль, очень редкий, хотя я уверен почти на все сто, что этот рецепт был позаимствован в «Дрейке». Значит, вы проводили вместе гораздо больше времени, чем можно было предположить. И все же… голубка?