Рауль Мир-Хайдаров - За все наличными

Хавтан объявился у себя в ресторане почти через месяц после того, как Самурай зачастил в "Золотой петушок": то ли доложили ему, то ли счета непомерные увидел, то ли понадобился сам по важному делу. Появился он неожиданно, Кольцов и не заметил, откуда тот возник, увидел его уже сидящим напротив за столом. Был Хавтан, на взгляд Самурая, расфранчен дальше некуда: в белой бабочке, при белом пикейном жилете с отворотами, сказал, что только что с концерта. Честно говоря, Кольцов до сих пор никак не мог привыкнуть, что Хавтан ходит при галстуке, бывает в театре, для него тот при любой перемене — даже стань он президентом страны — оставался бы навсегда фиксатым Хавтаном, хотя железной фиксы уже давно не было, как не было и синюшной татуировки на тыльной стороне правой руки. Была у Хавтана еще одна татуировка, на предплечье левой руки, — в память о первой любви выкололи ему в карагандинской тюрьме жирными буквами "Соня". И Кольцова вдруг отчего-то заинтересовало, уцелела "Соня" или нет? А может, он ее тоже вывел, чтобы спокойно гулять на пляжах Коста-Браво или Лазурном берегу, не отпугивая наколками новых друзей и компаньонов.

В тот вечер первый штоф "Абсолюта" был опорожнен только наполовину и до горячего еще не дошло, хотя стол оказался щедро заставлен закусками. Кольцов не пьянел, но аппетит имел отменный, да и кухня, что говорить, нравилась ему, особенно дорогие рыбные блюда — Петрович поистине был русский повар, знал множество старинных рецептов.

Не успел Леонид Андреевич подсесть к столу, как официант принес бутылку "Русской водки" кристалловского завода — оказывается, Хавтан и на дух не переносил никакого заморского зелья. Халдей опередил Кольцова, занесшего бутылку над рюмкой Леонида Андреевича, и эта расторопность была оценена владельцем ресторана улыбкой и благодарным кивком. Такие знаки внимания Хавтан уделял обслуге не часто, но сегодня он пребывал в добром настроении и был рад, что застал Германа в "Золотом петушке": всего час назад в "Пекине" вспоминали о Самурае — опять понадобилась его помощь. Выпили, закусили, повторили — потихоньку шел разговор о том о сем, но Леонид Андреевич не стал расспрашивать, отчего Герман вдруг зачастил в "Золотой петушок", что случилось да отчего душа болит? Не лезть в душу — одна из главных воровских заповедей. Захочет — расскажет — так учили Хавтана с младых ногтей во дворе, так вразумляли "профессора" в тюрьме. Хавтан гордился своими университетами, да и успех был налицо.

Конечно, официант и метрдотели рассказали Леониду Андреевичу, что Кольцов бывает в ресторане почти каждый день и сколько он выпивает. Теперь в этом убедился и сам Хавтан, подливавший Самураю заморской водки уже из второй бутылки. Задачу перед Хавтаном братва поставила серьезную, и она не шла у него из головы. Неожиданная встреча с Германом через пять лет в собственном ресторане, а вернее, оказанные им важные услуги подняли авторитет Хавтана в криминальных кругах очень высоко. Особенно крепко он выручил Шамана, а тот добро не забывает, об этом знают все. Раньше Леонида Андреевича в Барвиху не часто приглашали, слишком высокие люди там собирались, большие государственные вопросы решали, а теперь, когда он доказал, что и сам не лыком шит и может пригодиться даже таким всесильным тузам, он зван туда всякий раз и даже получил право голоса.

Поэтому Хавтан не стал откладывать дело в долгий ящик, до следующего раза, спросил как бы вскользь, но заинтересованно:

— Гера, а ты со следователем Шкабары знаком?

Герман, хотя и приканчивал вторую бутылку, внутренне напрягся — Хавтан никогда не задает праздных вопросов, — но виду не подал. В последнюю неделю беглый бухгалтер по кликухе Гном не шел у Самурая из головы. Разыщи он его — и уладились бы, наверное, сразу все проблемы, включая и семейные. Кинул бы он к ногам Леночки виллу на берегу теплого моря, утопающую в кипарисовом саду среди цветов, показал бы ей жизнь на Лазурном берегу да Париж во всей красе, может, и оттаяла бы, простила давнюю подлость, поверила бы, что ради нее, из-за любви к ней подставил он лучшего друга Славу Неделина.

— Так знаешь или нет? — повторил хозяин ресторана.

— Самойлова, что ли? — как можно беспечнее спросил Кольцов.

— Да, да, Самойлова, — сблефовал на всякий случай Хавтан: вроде он в курсе следствия и знает тех, кто занимался делами новокузнецкой банды.

— Конечно, знаком, — усмехнулся Герман. — Он ведь не раз меня на третий этаж к себе вызывал, грозился под суд отдать, что я пятерых ребят потерял. Да и очную ставку со Шкабарой не раз устраивал. Волокитное у них дело, у следаков, про всякий пустяк сто раз спрашивают: а это не видел ли? А этого не было ли? А это вы случайно не прихватили? Не выкинули? А я что, должен ему признаться, что присвоил, мол, знаменитый американский пистолет-автомат "айграм", принадлежавший Шкабаре? Я что, дурак? За кого он меня держит, я ведь тоже высшую ментовскую школу закончил, кое в чем шуруплю... — нарочито распалялся Кольцов.