Рауль Мир-Хайдаров - За все наличными

Подтвердил его догадку и следователь по делу Шкабары, с которым он случайно столкнулся в поздней электричке. Оказывается, они оба снимали квартиры в новом микрорайоне Солнцево и ежедневно отправлялись домой с Киевского вокзала — дорога длинная, поневоле разговоришься. Мысли обоих крутились вокруг новокузнецкой банды, их немалых средств, к которым пока не удалось подобраться даже на полшага. Выяснилось, что банда Лабоцкого -Шкабары занималась не просто рэкетом, облагая данью коммерческие структуры, банки, финансовые группы и процветающие предприятия. Почти везде, подмяв под себя руководство, бандиты входили в учредители, совладельцы, проще говоря, старались заиметь имущественный пай на владение и долю с прибылей. По словам замотанного и издерганного следователя выходило, что Шкабара действительно обладал громадным, многомиллионным состоянием и уже с полгода как начал сворачивать финансовые дела в России. Свою долю с принадлежащих ему на паях предприятий он переводил на Запад, намереваясь через месяц-два окончательно переселиться не то в Швейцарию, не то в Австрию.

Из рассказа следователя Кольцову стало известно, что Шкабара на допросах держался уверенно, карты не раскрывал и надеялся каким-то образом вырваться на волю. Попутчик Самурая сожалеючи обронил, что ни в доме Шкабары, который они перевернули вверх дном, ни в тех фирмах, что были под крышей новокузнецких, никаких уличающих финансовых документов обнаружить не удалось, хотя в ходе следствия постепенно вырисовывалось, какие суммы переводились и в Цюрих, и в Женеву. Выяснилось, что у Шкабары на службе в последние полгода состоял очень опытный, неоднократно судимый за хищения в особо крупных размерах бухгалтер по фамилии Звонарев, имевший кличку Гном: то ли из-за маленького роста, то ли из-за того, что он, как и швейцарские банкиры, давал деньги только под проценты, что в воровском мире считается крайне западло, а швейцарских ростовщиков-банкиров, как известно, зовут цюрихскими гномами. В последние месяцы в контролируемых бандой организациях Шкабара появлялся всегда с Гномом, и они подолгу беседовали с директорами или с главными бухгалтерами. Следствие продвигалось черепашьими темпами, так как банкиры и финансисты, из которых Шкабара, как пиявка, сосал кровь, ничуть не помогали прояснить ситуацию. Боялись бандитской мести, не верили власти, что она способна сегодня кого-либо защитить, а кроме того, наверняка у многих из них было рыльце в пушку. Нынче капиталы честно не делаются, опять же по причине воровского и чиновничьего рэкета и высоких налогов.

— Что же вы не прищемите хвост этому бухгалтеру? — задал вроде бы беспристрастный вопрос Самурай, хотя ответ волновал его чрезвычайно.

— Как только мы установили, что перекачкой денег на Запад специально занимается бухгалтер Звонарев, — устало, вполголоса ронял слова в пустой электричке следователь, — я тут же получил у прокурора санкцию на его арест. Впрочем, оказывается, Звонарев и по другим делам числился во всероссийском розыске. Но задержать его не удалось. Он пропал на другой день после того, как ты задержал Шкабару. Теперь обвинение строим по косвенным доказательствам. Ты ж понимаешь, что такой Шкабара в России не один. И сколько же денег в стране уходит в трубу. В их трубу, на Запад... Все туда... И попробуй их найди, обнаружь...

Кольцов согласно кивал в такт словам попутчика: что уж тут, мол, говорить...

На самом же деле о существовании бухгалтера под фамилией Звонарев Герман узнал в тот же трагический день задержания, только не предполагал, что дружок Шкабары такую кликуху имеет плюс несколько ходок в зону и находится во всероссийском розыске, но это сути дела не меняло. Самурай, как и следак, сразу уразумел, что ключ или отмычка к секретным счетам Шкабары за границей находится у человека с распространенной русской фамилией Звонарев. В бумагах Шкабары были и координаты, как ни странно, оказавшиеся подлинными. Кольцов позвонил по указанному в папке телефону на следующий же день; на другом конце провода испуганно ответили: его нет дома. Несмотря на опасную ночную операцию и суету, выпавшую ему как командиру с предстоящими похоронами товарищей, Кольцов из Солнцево снова отправился в город, на Ленинский проспект, где проживал бухгалтер, имевший двусмысленное погоняло Гном.

Из всей школьной политграмоты Герман знал лишь одно изречение, касавшееся даты революции: промедление смерти подобно. Эту фразу он считал универсальной на все случаи жизни и всегда трактовал ее по-своему. В отношении бухгалтера эта фраза, на взгляд Самурая, звучала весьма актуально. В течение дня Звонарев мог узнать по многим каналам, что Шкабара не вылетел в Австрию, а задержан милицией. В таком случае человеку, знавшему о тайных миллионах банды и тем более разыскиваемому по прежним преступлениям, не имело никакого смысла задерживаться в белокаменной. Москва могла стоить ему свободы или даже жизни. 4