Рауль Мир-Хайдаров - За все наличными

Ну, с ним-то, Кольцовым, все было понятно изначально: в милицию он пошел не из-за убеждений. Деваться было некуда Самураю, а кроме того -одним махом решалась проблема образования. Получит офицерское звание -значит, светит командная, а не рядовая должность. С такими корочками и послужным списком можно было возглавить в Москве службу безопасности любого коммерческого банка, крупной финансовой группы, на худой конец, любой процвета-ющей фирмы — с появлением частной собственности спрос на человека с ружьем резко возрос.

Позже, когда Кольцов уже вернулся в Москву, ему попалась на глаза газета "Караван" из какой-то бывшей советской республики, а теперь суверенного государства. В том номере большая статья была посвящена милиции. В этом самом новообразовавшемся государстве, как и повсюду, в милицию валом повалили национальные кадры. И известный не только в республике, но и за ее пределами писатель, видя произвол, чинимый милицией, и зная, кто и почему туда идет служить в первую очередь, с горечью отмечал: "...к сожалению, я должен признать, что милицейская форма становится нашей национальной одеждой..."

Прочитав столь откровенное признание с глубоким подтекстом, Кольцов улыбнулся. Оказывается, не он один усек, какие преимущества дает милицейская форма... Толчком же для Самурая послужила чистая случайность...

Однажды, под утро, он обходил причал, где разгружались два корабля с бахчевыми и фруктами из дружественного Вьетнама. В ту пору еще существовал единый соц-лагерь и со своими, при всех портовых строгостях, обходились мягче, по крайней мере не устраивали двойной кордон, как возле судов из капиталистических стран. От вида арбузов, недозрелых бананов и ананасов его тошнило уже с первого взгляда, и он собирался заглянуть на другой пирс, где днем пришвартовался на разгрузку белоснежный японский контейнеровоз, как вдруг невдалеке увидел человека, испуганно шмыгнувшего в сторону закрытых на ночь портовых лабораторий. Маневр предрассветного гуляки насторожил Кольцова, он твердо знал, что в той стороне постороннему до утра делать нечего, да и пройти оттуда никуда невозможно — там тупик.

Кольцов, конечно, понял, что человек, шедший ему навстречу, не хотел светиться, и, видимо, была у него на то причина, простой докер шарахаться от ночного стража не станет. Сперва Гера хотел по рации вызвать подмогу, но потом решил действовать сам, уж очень желал отличиться — получить какую-нибудь письменную благодарность, грамоту, которая наверняка пригодилась бы ему в будущем. Он тут же забыл о причале с японским контейнеровозом и, шагнув с освещенного прохода в ночную тень пакгаузов, стал бесшумно, как учили в диверсионной школе, подбираться к лаборатории. Рано или поздно затаившийся постарается вырваться из тупика, время работало на Самурая. Ждать пришлось недолго, чуть больше получаса. То ли нервы у беглеца не выдержали, то ли время и рассвет подгоняли, появился невысокого роста, худощавый мужчина лет тридцати — тридцати пяти, через плечо у него висела небольшая кожаная сумка, наподобие тех, что носят студенты или журналисты. Он прошел рядом с Кольцовым, и тому осталось лишь одним приемом завернуть незнакомцу руки и тут же защелкнуть заготовленные заранее наручники — прием, над которым на тренировках долго бьются даже самые способные спецназовцы. Не выводя задержанного на свет, Кольцов обшарил карманы, задрал брючины, выдернул из-за пояса рубашку: оружия — ни ножа, ни пистолета — не было. Когда дошла очередь до сумки, человек в наручниках занервничал. Самурай усек это моментально. В сумке лежал аккуратно упакованный сверток, килограмма на три-четыре, и Самурай догадался, что это может быть. На инструктажах их предупреждали о знаменитом бирманском треугольнике, а Вьетнам этот там рядом. Но он все же достал нож и слегка подрезал обшивку упаковки... Содержимое не обмануло его ожидания — в целлофановых пакетиках белел и поскрипывал на ощупь, как крахмал, наркотик.

— Кокаин? — спросил он у обмякшего враз задержанного.

Тот обреченно подтвердил — кивнул.

Герман ничем не выдал своей радости, хотя хотелось кричать и плясать -он задержал гонца, наркокурьера, да еще с такой богатой добычей! Он знал, что на советском рынке кокаин стоит двести долларов за грамм и его употребляют только богатые клиенты: бизнесмены, артисты, воры в законе. А если удастся отследить через этого парня каналы поступления и реализации... Да в случае удачи его фамилия станет известной в милицейских кругах, такие задержания не часто случаются.