Шилпа Агарвал - Призрак бомбея

Мизинчик потянулась к засову, но он был слишком высоко.

Тесный коридор не пускал, тянул назад, но Мизинчик вырвалась и помчалась за старой, расшатанной кухонной табуреткой. Половицы грозно заскрипели, но ей было все равно, услышит ли Нимиш. Точнее, она хотела, чтобы он вышел из комнаты и увидел ее. Хотела, чтобы он остановил ее. Мизинчик вспомнила древнюю сказку «Ратнавали» — о том, как царь спас принцессу, хотя она уже набросила петлю на шею; царь этот просто наконец признался: «Я не могу без тебя».

«Если это и впрямь опасно, — подумала Мизинчик, — он выйдет».

Она влезла на табуретку и потянулась вверх. Кончики пальцев коснулись металлического засова: он был сверхъестественно холодный. Все бунгало содрогнулось под внезапным порывом ветра.

Запретная дверь.

Слезы хлынули из глаз. Она взглянула на дверь Нимиша, но та была прочно закрыта. Сердце Мизинчика наполнилось горечью, оно умоляло подать знак — хоть какой-нибудь знак любви!

Она привстала на цыпочки и потянулась к засову. Дверь подалась назад, а засов отодвинулся от Мизинчика. Но она все равно ухватилась изо всех сил, словно лишь так могла вернуть любимого. «Нимиш!»

Половицы прогнулись, а табуретка накренилась, но за долю секунды, пока она падала, Мизинчик успела отодвинуть засов.

Трубы вдруг зашушукались, и вода из них устремилась в ванную.

Мизинчик тяжело приземлилась, опрокинув стальную чашку.

А потом темнота бунгало вытолкала ее из коридора и погнала прочь, прочь — лишь пятки засверкали.

Маджи проснулась и первым делом взглянула в окно, определяя время по цвету неба. В эту самую минуту рассвело. Маджи обрадовалась: день начинался благоприятно. Она заметила, что Мизинчик спит на кровати, а не на матрасе, как обычно, и легко дотронулась до ее гладкой щеки.

Спустив ноги с кровати, Маджи сунула их в поношенные чаппалы [16] Чаппалы — сандалии. , аккуратно поставленные у кровати, а затем схватила трость и встала — с большим трудом. Артритные колени хрустнули под огромным весом, и она одернула свое белое вдовье сари. Затем, пошаркав по комнате, вновь украдкой взглянула на Мизинчика, закутанную в тонкую хлопчатобумажную простыню. Маджи улыбнулась, хотя ее тучное тело пронизала боль.

Это спящее дитя — единственная отрада в ее жизни.

Ямуна, мать Мизинчика, погибла, беженкой перебираясь из Лахора в Индию во время Раздела [17] Раздел Индии — раздел бывшей британской колонии Британская Индия на независимые государства: доминион Пакистан и Индийский Союз (1947). Привел к крупным кровопролитным столкновениям, в которых, по официальным данным, погибло около 1 млн чел., а также к массовым миграциям населения (около 18 млн чел.). .

Военные избавились от трупа, сказав, что она утонула. Этот тяжелый удар обрушился, словно кара небесная. От краткой жизни Ямуны ничего не осталось — ни имущества, ни приданого, лишь Мизинчик. Она была кровиночкой Ямуны, живущей на земле. Маджи хорошо помнила тот день, когда забрала внучку. Солнце нещадно, убийственно палило в пустынном местечке, куда она всю ночь добиралась на поезде из Бомбея. Повозка остановилась перед уродливым темно-оливковым зданием рядом с фабрикой, где высилась огромная груда металлолома. Рабочие сортировали его и уносили в корзинах на головах. Неподалеку стайка толстопузых ребятишек с черными ногами лениво рылась костлявыми руками в грязи. Один подошел с протянутой ладонью к Маджи — голый ниже пояса, с талисманом, привязанным черной ниткой по-над самым его «краником».

Маджи помнила, как щелкал хлыст за спиной, как повозка удалялась по грунтовой дороге и как лошадь шумно опорожнялась, когда ее стегали, заставляя перейти на рысь. Мимо на шатком велосипеде проехал торговец фалсаем [18] Фалсай — пакистанский прохладительный напиток из ежевики, сахара и соли. зазывая равнодушным, но звонким голосом и приглашая насладиться его прохладным напитком. Перед лестницей на второй этаж склонилось хлопковое дерево.

Когда она добралась до лестничной клетки, раскрытую дверь уже подперли, чтобы проветрить квартиру. Маджи устала, но была полна решимости, когда бесстрастно взглянула на другую бабку — с поредевшими седыми волосами, что торчали на затылке, как паутина.

Маджи прочитала благодарственную молитву за внучку — до сих пор не верилось, что она забрала ее к себе. Выглянув в окно, Маджи заметила туманные облачка, едва закрывавшие солнце. Муссоны подуют со дня на день, и выжженный город облегченно вздохнет. Она выключила кондиционер, стукнув по нему тростью, и медленно прошаркала в ванную, где склонилась над сияющей раковиной «пэрриуэйр». Маджи прочистила нос и горло от мокроты, скопившейся за ночь. Она сопела и отхаркивалась, будто слониха, а потом, заметно посвежев, вышла в коридор.