Шилпа Агарвал - Призрак бомбея

После его ухода перед парадной дверью повис редкий туман с дождевой взвесью, а в сердца Маджи и Вимлы закрались невысказанные упреки. Многолетняя и прочная дружба дала крошечную трещинку — тоньше воздушных прядок на головке новорожденного.

В зале стояла невыносимая тишина.

— Вы останьтесь тут, — сказал Харшал, обувая промокшие чаппалы, — а я вернусь в дом.

— Мы все вернемся, — возразила Вимла и, отпустив руку Маджи, вышла, не проронив больше ни слова.

Чувствуя на себе отчаянные взгляды родни, Маджи сдержала слезы, что муссонными тучами нависли под распухшими веками. Спать никому не хотелось, и облегчение приносила только активность — причем любая, лишь бы хоть чем-то занять мысли.

— Кандж, приготовь халву для пуджи, — наконец велела Маджи, — да еще лепешек. Ночь будет долгой.

Повар Кандж ушел на кухню.

— Парвати, Кунтал, нужно убраться у мальчиков.

— А если призрак все еще там? — спросила Кунтал.

— Пусть только сунется, — грозно сказала Парвати и, схватив Кунтал за руку, устремилась по коридору.

— Я с вами, — крикнула им вслед Савита.

— Убираться? — Парвати удивленно подняла брови.

— Посмотреть на нее, — раздраженно ответила Савита.

— Савита, не надо, — сказала Маджи.

— Я отыщу свою лунную пташечку, — воскликнула Савита, — и никто меня не остановит.

Нимиш встал, чтобы пойти с матерью.

— Нимиш! Оставь ее. Возьми братьев и принесите из гостиной гаддхи. Расстелите их на полу — сегодня мы все можем переночевать здесь.

Затем, глубоко вздохнув, Маджи наморщила переносицу:

— Гулу, утхо.

Тот заторможенно поднялся с циновки, где успел задремать, несмотря на суматоху. Он вдруг очнулся, хотя от потери крови кружилась голова.

— Маджи, пожалуйста, простите меня за все это…

— Признайся, было ведь что-то еще? — с надеждой сказала она. — О чем мы не сказали инспектору?

— Нет, я… поскользнулся, когда закрывал ворота.

— И все?

— Да.

— Ты чего-то недоговариваешь.

— Я больше ничего не помню.

— Ты видел кого-нибудь за воротами? — Маджи подалась вперед. — Мизинчик пропала. Ты понимаешь, насколько это серьезно?

Гулу нахмурился, прикусив кривыми зубами нижнюю губу. «О господи, — он вспомнил замогильный смех, красные губы, — неужели она причинит зло Мизинчику?»

— Понимаешь?

Маджи обожгла Гулу взглядом, и он рывком приподнялся, словно его тело дернули за невидимую нить. Маджи — его благодетельница, она взяла его к себе, подарила новую жизнь. Как ни старайся, солгать ей не удастся.

— Я видел… что-то.

— Говори! — Маджи замахнулась на него тростью.

Снова откинувшись на циновку, Гулу привел подробности: скрип ворот, закутанная фигура на дороге.

— Это была Милочка?

— Вряд ли, хоть я не видел ее лица.

— Откуда тогда ты знаешь, что это была женщина?

— По голосу.

— Что она сказала?

— Она поманила меня. — Гулу вспомнил тонкие руки, мелькнувшую шаль. — Но потом я упал.

— Не морочь мне голову, — загудела Маджи. — Кто она?

Гулу встретился взглядом с хозяйкой. «Если б только увидеть ее наедине, найти раньше всех, все уладить». Обрубок пульсировал, и кровь пропитывала тонкую матерчатую повязку с каждым ударом сердца.

— Умоляю вас, — сказал шофер.

— КТО ОНА?

По щекам Гулу хлынули слезы. Он упал на колени, закрыл руками лицо и произнес имя, которое не слышали в этих стенах уже больше тринадцати лет.

— На волю? — повторила Мизинчик.

Из-за мокрой одежды у нее сморщилась кожа под мышками и там, где резинка трусов стягивала ягодицы. Тонкая хлопчатобумажная пижама промокла насквозь. Но Мизинчик поняла, что дрожит, лишь после того, как они вылетели на сверкающую кривую Марин-драйв. Уличные фонари королевским ожерельем освещали декольте залива. Аравийское море билось о берег, и брызги подлетали на сорок футов вверх.

— Ты о чем?

Милочка промолчала, устремив отсутствующий взгляд прямо перед собой. Костяшки ее пальцев белели на руле.

— Поворачивай! — закричала Мизинчик.

Она ведь знает Милочку почти всю свою жизнь. У этого безумия наверняка есть причина — причина, по которой Милочка не может сказать ей больше. «Она убежала из дома?» Мизинчик не могла отделаться от чувства, что Милочкой завладела какая-то разрушительная сила. Изо всех сил вцепившись в талию подруги, она напряженно всматривалась в мелькавшие мимо ориентиры, по которым она рассчитывала найти дорогу домой.