Сергей Соболев: Засланный казачок

Довольно долго, почти приклеившись к корме «Опеля», за ними шла какая-то попутная машина. Юля обратила на это странное обстоятельство внимание Анатолия — да тот и сам все прекрасно видел, — но посредник заверил ее, что все идет нормально, все идет «как надо».

В том же убеждал ее голос из динамика магнитолы, настроенной на волну «Русского радио», с преувеличенной бодростью и неизбывным московским акцентом твердящий: «Все будет ха-ра-шо!..»

Чем дальше они удалялись от Кёнига — «Борис просто опухнет, когда вместо меня на утро в пустом номере обнаружит лишь записку», — подумала она, приближаясь таким образом к некоему транзитному пункту в задуманном ею довольно рискованном путешествии, — тем сильнее ее одолевали разного рода сомнения. Не говоря уже о том, что мандраж — пока еще в легкой форме — начался у нее с того момента, когда она отпустила такси в районе Еловой аллеи.

«Спокойно, Юлия Поплавская, без нервов, — в который уже раз она принялась мысленно успокаивать себя. — Ты ведь знала, на что подписываешься… В конце концов, ты можешь даже сейчас, в последний момент, все переиграть и потребовать, чтобы тебя доставили обратно в Кёниг…»

«Опель», свернув с почти пустынного в эту ночную пору шоссе, еще минут пять тащился по тряской грунтовой дороге, на которую ложился слабый отсвет подсиненных автомобильных фар.

Остановились на пятачке, окруженном с трех сторон, в форме подковы, сохранившим покамест свое лиственное одеяние густым кустарником.

— Ну вот, приехали, — сказал посредник, глуша движок «Опеля». — Берите свой рюкзачок, выходите из машины. Учтите, до берега тут рукой подать, так что разговаривать можно лишь шепотом.

Юля, прихватив вещички, вышла из машины, почти беззвучно прикрыв за собой дверцу «Опеля». С погодой они явно угадали: ночное светило сплошь заволокли облака, и лишь в одном месте, если хорошенько присмотреться, можно заметить, как в прогале меж разорванных ветром туч, словно выложенные на темном бархате, посверкивают мелкими алмазными искорками далекие звезды.

Ощутимо повеяло свежестью и прохладой; река была где-то рядом, было даже слышно, как ветер колышет своими длинными пальцами прибрежный камыш. Юля поправила шапочку с эмблемой «Nike», заправив выбившийся локон густых темно-каштановых волос, затем, удерживая рюкзачок за лямку левой рукой, правой закрыла «молнию» на куртке до самого подбородка.

— Давайте руку, — прошелестел над ухом голос Анатолия. — Тут удобная тропка, не бойтесь.

Юлю в этот момент начало заметно «потряхивать». От нервов, конечно, потому что экипирована она была прекрасно, да и не холодно еще пока, грудусов, наверное, восемь выше нуля…

Они сделали едва ли больше двух десятков шагов по этой тропинке, проложенной через прибрежный кустарник: впереди по курсу мигнул фонарик, снабженный, очевидно, светофильтром, — раз и другой.

— Это свои, — прошептал посредник, но руку ее почему-то продолжал цепко держать в своей ладони. — Ну вот и добрались…

Юля к этому моменту уже твердо решила, что переправляться она не будет. Ну и что из того, что эта затея уже стоила ей две тысячи евро (местные, подчеркивая свою «европейскость», не только предпочитают эту валюту «зеленым», но и называют ее, вслед за немцами, «ойро»)? Деньги в данном случае не самое главное… Она ведь так и планировала, что решит все для себя в самый последний момент.

Семьдесят лет тому назад, почти день в день, вот такой же, наверное, глухой ночью, на берегу этой же реки — возможно даже, совсем недалеко от того места, где она сейчас находится, — доставленная сюда скрытно проводником группа из полутора десятков человек, мужчин и женщин, детей и стариков, с узелками и баулами, в которых находился лишь минимум из нажитого ими добра, была переправлена то ли на лодках, то ли на баркасе на другой, правый берег реки.

Некому сейчас рассказать, как все было. Семейные предания почти не сохранили подробностей тех событий. Да и никого, кроме нее, кажется, такие вещи не интересуют…

Когда возле них, смутно угадываемый в темноте, материализовался какой-то человек, Юля тут же ощутила мощный приток адреналина в крови.

«Это, наверное, тот субъект, что сигналил нам в темноте, — подумала она. — Именно он, надо полагать, и выполняет здесь функции „паромщика“.

Она хотела поинтересоваться, где те двое, которых собираются за компанию с ней переправить на другую сторону. Но тут же передумала спрашивать, поскольку к ней все это уже не имело никакого отношения.