Олег Игнатьев - Мертвый угол

Лишняя тяжесть.

Подбегая к транспортеру, уже видел, как открывается боковой вход справа и в него ныряют двое. Один за одним, да в разные стороны. Оба в спешке не поймали Климова в прицел, зато он смог свалить короткой очередью первого, метнувшегося к транспортеру. Перелетев через упавшего, Климов укрылся за его телом и еще раз ощутил отдачу задрожавшего в его руках «Калашникова». Патронов не жалел. Рядом валялся автомат убитого. Да и в подсумке у лежавшего были рожки.

Не чувствуя сопротивления, еще вогнал две длинных очереди в угол, в темень, где залег второй «десантник», и, захватив подсумок с автоматными рожками, ринулся к выходу.

Уйти ему не удалось.

Кто-то упал на спину, завалил и хладнокровно стал душить. Классическим захватом.

«По перекрытиям подкрался, — догадался Климов и, набычившись, напрягшись, изловчившись, вывернулсяиз- под груды стальных мышц. — Зверская сила».

Вывернулся на мгновенье и опять попал в железные тиски.

Ударил в пах. Промазал. Двинул локтем. Что слону дробина… Ч-черт… Сверкнуло лезвие — Климов подставил руку,сжал запястье, началась борьба… тяжелая, мучительная, изнуряющая жутким напряжением сосознанием смертельного конца: напавший был сильнее. Это ясно. Стальной клинок уже коснулся горла Климова.

Ему примеривали маску смерти. Зло, напористо и деловито.

— Хэк! — чей-то короткий мощный выдох придалсилы, а характерный хруст ломаемых костей помог вырвать клинок.

Тиски разжались, и бесчувственное тело чужака свалилось рядом. Тяжко, глухо, обезволенно.

— Лежи спокойно, — произнес знакомый голос, и до Климова дошло, что его спас Петр. Только он умел так четко ломать шеи.

Климов подал ему руку, и тот одним легким рывком поставил его на ноги.

Обнялись.

— Как ты? — озабоченно вгляделся в глаза Климова сочувственно-суровый Петр и, услыхав, что все «нормально», круторазвернулся: — Ходу!

Выдернув из-под безжизненного тела автомат, Климов рванулся вслед за ним, держа боковым зрением центральный вход в «дробильню». Уже выскакивая в темень, поскользнувшись на разжиженной земле и еле удержавшись на ногах, услышал посвист пуль и эхо выстрелов.

— Бежим! — прикрикнул Петр и растворился в ночной хмари. Климов чудом поспевал за ним. — На выстрелы не отвечай, держись за мной.

— Я босиком.

— Сейчас обую.

Понять, когда Петр говорит серьезно, а когда смеется, было трудно.

Дождь с мокрым снегом, ветер, грязь, какие-то железки, трубы, доски — все это сбивало с ног, мешало бегу.

«Только бы на гвоздь не напороться, — старался не отстать от Петра Климов и по-кошачьи всматривался в темень, — или на стекло».

Чего боишься, то и происходит.

Торчавшее в земле стекло разрезало ступню. Климов аж вскрикнул: «О-о-о!» — и, разом захромав, замедлил бег.

— Что там?

— Стекло, — шепнул в потемки Климов и наскоро перевязал порез платком. /

— Не сильно? — из кромешных сумёрек возникла тень Петра, и Климов, сцепив зубы, побежал навстречу.

— Обойдется.

Только Петр определял сейчас, куда бежать, и только Петр не думал о погоне. Считал лишним.

Кто не думает, тот действует.

Урок Афгана.

Перебегая шоссе, Климов понял, что они направляются в город.

Нырнув в чью-то калитку, Петр подбежал к гаражу, мгновенно оценил запоры, нашел слабое место в стенке кирпича, примерился и проломил ударом кулака приличную дыру. В четыре руки они быстро расширили пролом, забрались внутрь. Следя за действиями Петра, Климов вспомнил его прозвище, полученное в Афганистане: дядя-мина. Взрывчатая сила его кулака могла убить любого. А кирпичи он расшибал играючи, словно сырые яйца.

За дверью гаража Петр нашел ломик, сбил им замки, завел двигатель «Волги» — она принадлежала бывшему директору «Продмага», усадил Климова на заднее сиденье, вырулил на улицу.

Не зажигая фар, промчался Мимо шахтоуправления, затормозил на перекрестке, шепнул Климову: «Пригнись» и вышел из машины.

Властно — жестом — поманил к себе патрульного, который начал приближаться с видимой опаской. Второй постовой стал за «Москвич» красного цвета. Климов узнал машину Петра.

— «Могильщик» сбежал, — сухо сказал Петр и, глядя на второго автоматчика, нарочно громко сказал первому: — «Чистый» сообщил об этом?

— Нет, — отозвался второй и вышел из-за «Москвича». Петр был без оружия и не вызывал подозрений.

— Рация забарахлила, — уточнил первый и отвел ствол автомата в сторону базарчика. — Наверное, батарейка села.