Мария Брикер - Горькая дольче вита

Она не удержалась, коснулась шишки пальцами, нежно погладила его по волосам. Егор словно этого ждал, схватил ее руку и прижал ладонью к щеке. Скула была колючей и холодной.

– Ты мне веришь? – спросил он. Настя отрицательно мотнула головой, потом кивнула, стараясь удержать близкие слезы. Что он с ней делает, гад такой! С какой стати она должна ему верить? Почему? Как он сказал, искры с туманом в глазах. Феерическое затмение… Все верно. Настя сегодня испытала то же самое, когда шагнула в его объятия. – Понимаешь… Вернее, это невозможно понять, но я продолжаю жить сейчас только потому, что несу ответственность за тебя.

– Значит, во всем китайцы виноваты, – вздохнула она.

– В каком смысле?

– У китайцев есть такой неписаный закон, что человек, который спас другого человека, потом до самой смерти отвечает за его жизнь. Потому как спаситель, однажды вмешавшись в судьбу спасенного, не может уйти от ответственности за него.

– Хороший закон. Можешь считать, что в этом все дело, – с иронией сказал Егор и поморщился. – Пойдем спать?

– Не боишься, что я тебя во сне зарежу или задушу? – усмехнулась она.

Егор вытащил из кармана раскладной нож. Щелчок – в лунном свете блеснула сталь. Он поиграл ножом, как заправский урка.

– Всегда беру с собой в поездки. Подарок отца, – он перехватил нож за лезвие и протянул рукояткой Насте. – Валяй! Зачем ждать, пока я усну? Можно прямо сейчас. Обещаю, что не буду сопротивляться. Или тебе весло дать?

– Хватит! – разозлилась Настя, оттолкнула Егора и спустилась в трюм. Упала на кровать, зарылась носом в подушку. Верно говорят, что шизофрения заразна. Егор ее заразил опасной болезнью. Она свихнулась. Состояние сомнений не вызывало, потому что она верила Егору, хотя для этого не было никаких оснований.

– Просыпайся, спящая красавица, – потрепал ее по щеке Егор. Настя открыла глаза, села. В иллюминатор заглядывало солнце. Море разволновалось, и яхту качало сильнее. «Живая», – подумала она, потому что ее снова мутило и свистело в ушах. Она упала обратно на подушку и потерла виски. – Эй, не спать. Поднимайся наверх, перекусим на палубе, погодка чудесная.

– Как твоя голова? – поинтересовалась Настя, ощупывая свою башку, в которой мозги колыхались студнем.

– Нормально, – отмахнулся Егор и вышел из каюты. Соврал. Бледность и синяки под глазами говорили об обратном. Впрочем, она наверняка еще краше.

Настя сползла с койки, потопала в ванную и придирчиво оглядела свое отражение. К ее удивлению, несмотря на дурноту, выглядела она вполне сносно, и глаза сияли как-то подозрительно, и румянец на скулах просвечивал. Она торопливо умылась, заплела косу и поднялась наверх в надежде задобрить завтраком вновь взбунтовавшийся желудок.

Лазурная синева неба и моря ослепляла, легкий ветерок, утреннее солнце, пение птиц, величественные скалы – это был рай на земле.

На носу яхты Настя заметила двух танцующих бабочек и улыбнулась. Егор больше не казался чужим. С трудом верилось, что знакомы они всего лишь три дня и вчера ночью чуть не поубивали друг друга. Опасность все еще висела над головой, но мир не казался больше враждебным, а в сердце скрипкой запела надежда на то, что все будет хорошо, вместе они придумают выход.

– Чудесно выглядишь, – улыбнулся Егор и поклонился. – Ваш завтрак, миледи.

Настя села на мягкий диванчик и с удивлением оглядела стол. Фруктовый салат, тончайшие ломтики ветчины, икра, сыры разных видов, апельсиновый сок, кофе и блинчики.

– Блинчики? Ты их сам приготовил? – скептически поинтересовалась она, сунув в рот кусочек ананаса.

– Почему тебя это удивляет? – усмехнулся Егор. Настя пожала плечами. Не объяснять же ему, что Алешка за всю их долгую семейную жизнь подходил к плите только для того, чтобы подогреть еду, которую Настя приготовила. Единственное, на что муж был способен, – сварить себе яйца и сделать пару бутербродов. Упрекать в таком равнодушии к готовке Алешку было нельзя, Настя сама избаловала мужа. Но ее это ничуть не напрягало. Ей нравилось его баловать! Даже когда она смертельно уставала, готовила для него с удовольствием. Только иногда, когда Маринка рассказывала об очередном поклоннике и пресловутом кофе в постель, Настя немного завидовала и жалела, что Алешка на подобные подвиги не способен. Зато на Восьмое марта Алешка всегда старался, цветы покупал, берлинские пончики и мороженое. Мороженое и пончики с детства были Алешкиной страстью.