Юрий Тихонов - Следствием установлено…

— Значит вы все-таки допрашивали ее? Затрагивали этот щекотливый вопрос?

— Зачем допрашивать? Просто беседовал, — с трудом выдавил из себя Вершинин, которому все трудней становилось под градом вопросов. — Хотел выяснить для самого себя, правда ли это.

— Выяснили?

— Можно сказать, выяснил, хотя и не касался этой темы.

— Каким же образом?

— Видите ли… — замялся Вячеслав, — я заметил у нее разные сувениры, которые мог ей подарить только директор завода.

— И что же они представляют собой?

— Разные фигурки из серебра, фарфора, оригинальные зажигалки в виде экзотических животных.

— Позвольте, позвольте, — с удивлением воззрился на него Аверкин. — Вы были у нее дома?

— Заходил вечером. Она как раз болела, и я не смог застать ее на работе.

Бакулев торжествующе посмотрел на прокурора области, однако тот нахмурился.

— Значит вы — старший следователь областной прокуратуры, — оказал он, — пришли поздно вечером к молодой разведенной женщине, к тому же пользующейся вполне определенной репутацией. Рискованно.

Вершинин встал.

— Ч-что в-вы хотите сказать? — заикаясь, переспросил он.

Аверкин кивнул Бакулеву. Жестом фокусника тот вытащил дрожащими руками из лежащей перед ним папки исписанный лист и передал его Вячеславу.

«Товарищ прокурор», — рассеянно прочел тот и удивленно посмотрел на Аверкина, который отвернулся в сторону и перебирал справочную литературу. Бакулев тоже отвернулся, случайно задев стопку бумаги, которая сдвинулась в сторону, открыв лежащую внизу папку. Вершинин заметил на ней свою фамилию.

«Товарищ прокурор, — читал он и уже не отрывался от текста. — Нам известно, что в прокуратуре могут работать только кристально чистые в моральном отношении люди. Наверное, большинство таких и есть. Однако в семье не без урода. Встречаются в ваших рядах морально нечистоплотные люди, которые позорят прокуратуру, ибо кое-кто по одному человеку судит в целом и обо всей организации. Мы говорим о старшем следователе Вершинине. Он только прикидывается хорошим семьянином и добросовестным работником. На самом деле это морально разложившийся человек, который пьянствует и развратничает с некой Ольгой Ефремовой, одаривающей своей дешевой любовью многих сотрудников завода сельхозмашин, в том числе и директора Кулешова. Позавчера Вершинин провел с ней ночь и ушел, крадучись, под утро. Приходит к любовнице с коньяком, водкой, дорогими закусками. Не место таким в прокуратуре, гнать надо таких. Если не примете мер, будем писать выше».

По мере чтения в голове у Вячеслава нарастал странный тонкий звон, постепенно достигший неимоверной силы. Наконец, он лопнул, как туго натянутая струна. Заломило в висках, кожа на затылке онемела.

В кабинете стало тихо. Понимая состояние следователя, Аверкин и Бакулев сделали вид, что заняты своими делами.

Вершинин провел языком по сухим, шершавым губам и сглотнул ком.

— Значит, тут был допрос, — с трудом проговорил он. — Меня допрашивали.

Аверкин и Бакулев молча переглянулись.

— Какой допрос? — переспросил Аверкин. — О чем вы?

— Меня сейчас допрашивали, — тупо уставясь в бумагу, повторил Вершинин. — Вы верите этому письму.

— Не горячись, парень, не горячись. Выпей лучше водички, приди в себя, — озадаченный его реакцией, сказал Бакулев. — Допроса не было, но проверять надо, пойми наше положение. Сигнал-то серьезный.

— Я понимаю, — с трудом разлепил губы Вершинин. — Я все понимаю. Мне здесь не верят.

— Постой, погоди, — вмешался не на шутку обеспокоенный Аверкин. — Сразу уж «подозревают», «допрашивают». Просто Бакулеву поручено проверить сигнал. А пока скажи честно: зачем тебе понадобилось идти к ней?

— Я уже говорил — хотел выяснить, были ли основания у анонимщика писать о связи Ефремовой и Кулешова.

— И только-то?

— И только-то.

— Ну, а насчет… коньяка и всего прочего?

— Вы этому верите? Хорошо! Значит и коньяк пил с ней, и водку. Можете теперь увольнять.

Бровь Аверкина удивленно поползла вверх, да так и застыла там словно приклеенная.

— Как вы могли? Вы, человек, на которого я возлагал большие надежды, — с горечью произнес Аверкин. — Я отдаю должное вашей прямоте и честности, вы ведь могли отказаться, не признаваться, но скидки вам все равно не будет. Вон ведь даже автор этой грязной анонимки, и тот знает, какие люди могут работать в прокуратуре. А вы? Семья, ответственная работа и вдруг такая история — коньяк, ну и… все прочее.