Евгений Сухов - Ларец с опасным сюрпризом

– Туда! – выкрикнул крепыш, устремившись на звук.

Выждав секунду, Лозовский метнулся в противоположную сторону – успел заметить, как преследователи скрылись в изгибе проходного двора, – и, выскочив через вход, вышел на прежнюю улицу. Пробежав вдоль засаженных лип, он свернул в ближайший перекресток и умеренно, стараясь не сбить дыхание, побежал дальше.

Сбоку, заставив обратить на себя внимание, раздался звук тормозных колодок. Повернувшись, Владлен увидел свою «Тойоту». Передняя дверца легковушки распахнулась, и из салона выглянула возбужденная физиономия Назара.

– Давай сюда, пока они не вернулись!

Распахнув заднюю дверцу, Лозовский плюхнулся на кресло рядом с Люсей.

– Поехали!

– Как ты? Тебя не ранили? – встревоженно спросила девушка. – Мы слышали выстрелы. Они в тебя стреляли?

– Ничего, все позади, – произнес Владлен, расслабляясь.

Автомобиль, набирая скорость, выехал из переулка и свернул на магистраль с редкими машинами в раннюю пору. Понемногу приходило осознание того, что наступившее утро могло стать последним в его, Владлена, жизни: не споткнись он в тот раз о выступающий из земли камень, так и остался бы лежать на грязном сером асфальте. Рубашка тотчас промокла, неприятно прилипнув к спине.

– Ты даже не представляешь, как я перепугалась!

– Почему вы не уехали? Я же вам сказал! Все могло закончиться очень печально…

– Мы выехали на дорогу и тут увидели, как они бегут за тобой. Поехали следом.

– Они вас видели?

– Им было не до нас.

– Дальше что?

– Мы уже хотели объехать двор, чтобы подобрать тебя с той стороны, как вдруг ты сам выскочил нам навстречу. Хорошо, что не отъехали… А яйцо Фаберже не потерял? – спохватился Назар.

– Здесь оно, – приподнял Владлен сумку и, добавляя в голос бодрости, продолжил: – Теперь оно от нас никуда денется.

– Куда тебя отвезти?

– Люся, ты со мной?

– Да.

– Назар, давай домой, нужно как-то переварить все случившееся. Уж слишком много всего навалилось. Нужно понять, что это за люди, откуда они взялись…

– Думаю, что они будут нас разыскивать.

– Мне тоже так кажется.

– Чертовски устал. Кто бы мог подумать, что обычное дельце выльется в такую пальбу…

– Мне тоже нужно как следует отоспаться. Нужно решить, что нам делать дальше. Я вот что предлагаю: давай встретимся в пять часов вечера, а там и определимся. Договорились?

– Решено!

Несмотря на бессонную ночь, Владлен чувствовал себя отдохнувшим. Те полчаса, что он проспал в машине, заменили многочасовой отдых. Возможно, что причина здесь была в ином: адреналин, продолжавший гулять в его крови, требовал активности. Самое время, чтобы углубиться в справочники и книги, в другое время добраться до них будет труднее.

Он посмотрел на Люсю, расположившуюся на диване. Подложив под голову плюшевого кота и подобрав ноги к подбородку, она тихо посапывала. Девушке стоило позавидовать.

Вытащив из сумки яйцо Фаберже, Лозовский с удивлением обнаружил на фаянсовой поверхности небольшую трещинку. Неужели разбил? Хотя нет, не похоже… Просто не сумел рассмотреть трещинку в полутьме. Разумеется, такой незначительный дефект не портил великолепную вещь, вряд ли она упадет в цене. Трещинка была искусно зашлифована, и ее можно было бы принять за оригинальную работу мастера, если бы не отколовшийся кусочек в самом основании яйца. Вместо него был вставлен другой, крохотный – всего каких-то несколько миллиметров, и если не всматриваться детально, то можно было бы не заметить существенной разницы с общим фоновым цветом. Но, несмотря на этот недостаток, Лозовский понимал, что держит в руках настоящий шедевр, способный украсить собой авторитетнейшие музеи мира.

Половинки яйца скреплялись между собой крохотными золотыми застежками. Открыв верхнюю половину, Владлен увидел внутри яйца миниатюрную золотую детскую коляску, в которой спал кудрявый малыш. Работа была детальной, невероятно тонкой, колеса инкрустированы белым металлом, а колыбель по самым краям украшена крохотными бриллиантами.

Лозовский осторожно закрыл крышку. За такую вещицу могут голову без разговора оторвать.

Достав фотографии из шкатулки, он вновь принялся рассматривать изображение молодой женщины. Вне всякого сомнения, она была фавориткой Распутина. Таких девиц, как она, у старца было множество, вот только весьма сомнительно, чтобы каждой из них он подписывал свою фотографию. Видно, их связывало нечто большее, чем кушетка, на которой они возлежали.