Камилла Лэкберг - Письмо от русалки

Затем он стряхнул с себя ненужные мысли. Размышлять на эту тему не имело никакого смысла. Послезавтра он будет в безопасности.

Утки подплыли, едва завидев его. Они уже стали его давними друзьями. Он всегда останавливался здесь, держа в руке пакет с черствой булкой. Сейчас они столпились у его ног, ожидая угощения.

Рагнар думал о разговоре с двумя полицейскими о Кристиане. Он должен был что-то предпринять. Об этом он знал еще тогда. Всю жизнь Рагнар оставался ведомым, молча стоял рядом, ни во что не вмешиваясь. Терялся в ее тени. Так сложилось с самого начала. Ни один из них оказался не в состоянии разрушить этот стереотип, который они сами же и создали.

Ирен всегда была занята только собственной внешностью. Любила все радости жизни — вечеринки, коктейли, мужчин, которые восхищались ею. Ему все было известно. Хотя он и прятался в своей привычной скорлупе, это не значило, что он не в курсе ее бурных романов с другими мужчинами.

У бедного мальчика не было никаких шансов. Он не мог дать ей то, чего она хотела. Мальчик наверняка думал, что Ирен любила Алису, но он ошибался. Ирен не умела любить. В красоте дочери она просто видела саму себя. Теперь Рагнар сожалел, что не сказал об этом парню до того, как они прогнали его, как паршивую собаку. К тому же он не был уверен, что же на самом деле произошло — где истина. В отличие от Ирен, которая осудила и наказала одним ударом, он так и остался в сомнениях.

Сомнения разъедали душу, но с годами воспоминания померкли. Они жили привычной жизнью. Он держался в тени, а Ирен продолжала верить, что по-прежнему красива. Никто не сообщил ей, что это время миновало. Она жила так, словно в любой момент снова могла стать гвоздем программы на вечеринке — прекрасная и желанная.

Однако всему приходит конец. Едва он понял, по какому делу они пришли, как осознал, что совершил ошибку. Огромную, роковую ошибку. А теперь настало время попытаться ее исправить.

Рагнар достал из кармана визитку, вынул телефон и набрал номер.

— Дорогу уже знаем наизусть, — проговорил Йоста, проносясь на полной скорости мимо Мункедаля.

— Да уж, — проговорил Мартин и с удивлением посмотрел на Йосту, который сидел в молчании от самого Танумсхеде. Йоста вообще-то не славился особой разговорчивостью, но сидеть и молчать как рыба тоже не имел обыкновения.

— С тобой что-то не так? — спросил он через некоторое время, когда полное молчание стало невыносимым.

— Что-что? Да нет, ничего, — ответил Йоста.

Мартин оставил его в покое. Он знал, что невозможно вытянуть из Йосты то, чем он не желал делиться. Со временем все само собой прояснится.

— Ужасная история, — пробормотал Мартин. — Вот уж, что называется, «трудное детство». — Он подумал о своей маленькой дочке и о том, что могло случиться с ней. Видать, правду говорят — когда сам становишься отцом, мир переворачивается. Становишься в тысячу раз чувствительнее к событиям, при которых страдают дети.

— Да, бедняга, — произнес Йоста, отвлекаясь от своих мыслей.

— Может быть, подождем пока с Кеннетом, пока не узнаем побольше об этой самой Алисе?

— Анника все дважды и трижды проверит, пока мы ездим. Прежде всего, важно узнать, где она сейчас находится.

— А Лиссандеров нельзя спросить? — поинтересовался Мартин.

— Поскольку они даже не сообщили Патрику и Пауле о ее существовании, думаю, Патрик подозревает, что дело темное. К тому же никогда не помешает иметь на руках факты.

Мартин понимал, что коллега прав, и стыдился, что задал такой глупый вопрос.

— Ты думаешь, это она?

— Понятия не имею. Пока еще рано строить догадки.

Всю оставшуюся дорогу до больницы они просидели молча. Припарковав машину, прямиком вошли в отделение.

— А вот и снова мы, — сказал Йоста, входя в палату.

Кеннет не ответил, только посмотрел на них равнодушным взглядом, показывавшим, что ему все равно, кто и зачем пришел.

— Как твои раны? Заживают потихоньку? — спросил Йоста и уселся на тот же стул, на котором сидел раньше.

— Ну, так быстро раны не заживают, — ответил Кеннет и пошевелил забинтованными руками. — Мне дают обезболивающее, так что я практически ничего не чувствую.

— Ты слышал о Кристиане?

Кеннет кивнул:

— Да.

— Похоже, тебя это не очень задело, — проговорил Йоста дружелюбным тоном.

— Не все, что происходит внутри, видно снаружи.

Некоторое время Йоста с удивлением рассматривал его.

— Как Санна? — спросил Кеннет, и только теперь в его глазах промелькнуло нечто, похожее на чувство, — сочувствие. Он знал, что такое потерять близкого человека.