Алекс Норк: Кто здесь

- Разумеется, как и в случае с Чакли.

- И ничего особенного?

- Деньги, вы имеете в виду? Денег мы не обнаружили.

- Не только деньги.

- А что еще?

- Паспорта на новые имена. Должны же были они подумать о побеге, раз так грубо и спешно работали.

Оба чиновника озадачено посмотрели друг на друга.

- Возможно, они хранили их где-нибудь в номерных сейфах? предположил встречавший его в аэропорту.

- Возможно, - согласился Торнвил. - Мы это проверим. Дадим по факсу фотографии в банки. Их самих и всех родственников, до которых только доберемся.

- И близких знакомых! - торопливо порекомендовали ему.

Торнвил ответил снисходительным взглядом:

- И их, разумеется. Только ведь паспорта и деньги могли положить в номерные сейфы совсем другие люди - связные из штаба независимого кандидата. А им при встрече просто сообщить, где все находится.

- Дьявол! Так мы ни до чего не доберемся!

- Ну-ну, зачем же вешать нос. Да еще в первый день расследования.

- Вы правы, полковник. Чем мы можем быть вам еще полезны?

- Мне понадобятся сведения об этом независимом кандидате. Все сведения. Понимаете? Все, что вам известно, а не то, что поступает в прессу.

- Выпейте пока кофе, это займет пятнадцать минут.

- Спасибо,... лучше зеленого чая.

Он прочел полученные от чиновников материалы по дороге домой в самолете и, вернувшись в Центр, переправил их Блюму, договорившись встретиться через два часа.

* * *

Хак знал, что казнь назначена на полдень на главной площади. Об этом с утра кричали пешие и конные глашатаи по улицам и переулкам Дели. И шел туда, чуть оглядываясь и стараясь не очень попадаться на глаза всадникам.

Нет, кто сможет теперь узнать его в маленьком оборванном мальчишке? Их полно таких на улицах.

Свой золотой украшенный бирюзой пояс и такой же кинжал он закопал в пригороде под молодым эвкалиптовым деревом. А одеждой обменялся с маленьким пастушком сегодняшним ранним утром. Как тот обрадовался! Жалкий ничтожный крестьянский мальчик, получивший вдруг ханскую одежду. Все они жалкие и ничтожные. Овцы, а не воины. И идут сейчас туда, на площадь, чтобы поглазеть на казнь великого из моголов. Его старшего брата. Воина, принесшего славу и власть Юдуфу, который решил разделаться теперь с командующим своей конницы, лучшим всадником Поднебесья... Мать несколько раз говорила при нем брату, когда он их навещал, говорила одно и то же: "Остерегайся Юдуфа, сынок, он не любит тебя, он не может тебя любить, остерегайся!" А брат только широко улыбался своим белозубым ртом. Он был добр, и даже в бою. Бросивших копья и мечи врагов не позволял убивать своим конникам. "Бросивший меч, уже не поднимет его, - говорил он, - зачем убивать зря живое".

И вот сейчас живое скопище валит туда как на праздник, смотреть, как отрубят голову великому воину. По приказу предателя, который обязан ему всем, что имеет. Поэтому мать и просила брата остерегаться.

Мать!

Хак остановился и замер... Когда палачи Юдуфа вошли вчера в их шатер и первый выдернул кривой гадкий меч, она ухватилась обеими руками за клинок и крикнула ему: "Беги!". И руки ее поползли вниз, залитые кровью, оттого, что палач вытащил из них клинок как из ножен. "Спасайся и отомсти", - едва выговорила она от боли. И он быстро шмыгнул под полог. Не от страха за собственную жизнь. Меч второго палача уже свистел в воздухе над головой матери. Он не в силах был это увидеть!

- Э, ты что, на солнце спекся, мальчик? Стоишь на самой дороге... - Хак повернул голову. На него из дверей лавки смотрел толстый улыбчивый армянин. - Зайди, выпей воды. Не бойся, зайди.

Тело не слушалось и Хак продолжал стоять.

- Да, точно, вай! Ты перегрелся! - Армянин зашел в лавку и вынес ему большую пиалу воды. - Пей, ну!

Руки не слушались и Хак несколько раз хлебнул воду, зацепившись зубами за край пиалы. Потом руки сами поднялись к ней.

- Лучше стало? - спросил армянин.

- Всевышний отблагодарит тебя за это, - прошептал он в ответ.

Окаймляя квадратом пустой центр площади, стояла стража с нагайками и короткими кривыми мечами. Мечи висели без дела, просто для устрашения, и когда прибывавший народ подталкивал внутрь передних, ближние стражники хлестали заступающих за черту, раздавая ленивые и незлобные удары. Не по лицу, а по телу или сверху по голове.

Хак протиснулся в конце концов в первый ряд между ног и тел. Инстинктивно он несколько раз откатывался вместе с другими назад, когда стражники хлестали передних, но даже если бы сейчас его, одного из самых знатных наследников Поднебесья, задели плетью, Хак не обратил бы на это внимания.