Алекс Норк: Кто здесь

- Однако тогда их должны были подстраховывать сами люди этого Независимого. План экстренных мер, побега...

- Но ни Чакли, ни Кэмпбелл не попытались им воспользоваться.

- Это меня и удивляет больше всего. Значит, напрашивается вывод, что никакого плана и не было?

- Напрашивается, мой дорогой, слишком напрашивается. Поэтому лучше сразу этот вывод и сделать.

- В таком случае, хм, возникает ощущение логического тупика.

В умных больших глазах Блюма Торнвил увидел веселые искорки.

- Тупиков в нашем деле не бывает, Стенли, ну просто не бывает! Тупики случаются у разведчиков, шпионов, вы это отлично знаете, но не у контрразведчиков! - с ударением произнес он. Мы их ловим, а не они нас. Ха, тупик просто указывает направление, в котором не надо дальше двигаться. Ну и отлично! Будем двигаться в другом.

- Решать задачу о немотивированном поведении агентов-самоубийц?

- Искать другие мотивы, полковник. Кстати, вы обратили внимание? В тех материалах, что дали из Белого дома о Независимом кандидате, указано: он начал заниматься политикой всего год назад, вернувшись из длительной научной командировки с Востока.

- Да, из Индии. Занимался там древней культурой йогов.

- Да-да, какой-то ерундой в этом роде.

Если у них с Николь действительно все так серьезно, ей нужно будет скоро уйти с работы. Нельзя быть секретарем ответственного чиновника, за которого готовишься выйти замуж. Надо сказать ей сегодня вечером.

- Скромный профессор провинциального университета, какой-то историк, - продолжал, расхаживая по кабинету, Блюм. - Откуда же за один год взялась такая масса симпатизирующих ему американцев? Вы что-нибудь понимаете, Стенли?

- Мне кажется, чуть-чуть понимаю. Хотя по первому впечатлению я тоже подумал о чистом политическом шарлатанстве, и только позже почувствовал, что кое-какая притягательность в его пропаганде все-таки есть.

- Ну-ну, объясните.

- Это не очень легко, я не случайно сказал, что почувствовал, а не употребил слово "понял". Возможно, это просто моя фантазия.

- Нет ничего практичней хорошей фантазии, мой дорогой.

- Хорошо, попробую. Независимый, ... он начинает всегда с одной и той же исходной точки.

- Ну-да, с разобщенности. С того, что мы сами делим себя по интересам, по цвету кожи, какому-нибудь ирландскому или итальянскому происхождению и прочим глупостям.

- Да, делимся на мужчин и женщин, краснокожих-аборигенов и остальных. Тех, кто давно приехал в Америку или недавно. Делимся, а потом подсматриваем друг за другом - не получили ли одни что-нибудь за счет других. Дальше следует его козырь: власти искусственно поддерживают это деление, только не подстрекательством к нему, а борьбой за права всех и вся. Страна уже борется сама с собой ради кучки жуликов, и они приведут ее к гибели.

- Ну, в том, что они в конце концов ее туда приведут, мало кто из умных людей сомневается. Но, причем здесь рядовые американцы? Им всегда именно такая пропаганда и нравилась. Борьба за что-нибудь. А там, где ничего нет, надо, как в спорте, выдумать. Мы же спортивная нация, Стенли, - Блюм довольно похлопал себя по толстоватым бокам.

- Потом, - не обращая внимания на его юмор продолжил Торнвил, - смерть придет в одиночку к каждому. Всех уничтожит, если люди разные. Но если они найдут свое главное одинаковое, человек не погибнет. Он будет бесконечно дублироваться. Обратите внимание, идеи Независимого лежат, по сути дела, не в области социологии или политики. Это что-то вроде мистики или религии. "Главная цель нашей жизни - готовиться к смерти" - он любит напоминать эту фразу из Марка Аврелия.

- Но чем это притягательней традиционных религий?

- Когда-то они работали. Но в наше время люди не хотят неизвестной потусторонней жизни. Они все больше подумывают, как бы задержаться в этой. В конечном счете Независимый говорит о коллективной душе. Станьте ее частью, и вы не погибнете.

- Вы так его трактуете? - Блюм вдруг посмотрел на него как смотрят на сцену дети после открывшегося занавеса, ожидая, что тотчас что-нибудь случится. - Постойте, постойте... - он вдруг замотал головой, а потом уперся взглядом в голый полированный стол.

С минуту длилось молчание.

- Тьфу, как забавно!

- А разве вам все, что я сказал, не бросилось в глаза?

- Бросилось, бросилось, я не об этом.

- Тогда о чем же?

Блюм только покрутил растопыренными пальцами по бокам своих мягких отходящих от лысины волос:

- Нет, ну чертовски забавно, мой дорогой! Ваша фантазия многого стоит.