Леонид Мендельсон - Пятый угол

Стоп, во сне! Во сне были шахматы- живые, говорящие, спорящие о чем-то. Да, два короля дискутировали о достоинствах своих карет — белой и черной в клетку. Эта клетчатая была несуразной, громоздкой, но монарх гордился, что в ней можно спрятать чуть ли не полцарства.

Резким движением Наум сдвинул фигуры с доски и, в который уже раз, стал осматривать ее с разных сторон.

- Это должно быть где-то тут, в этом сундуке с секретом, — бормотал он, но через несколько безрезультатных минут пришлось отложить ее в сторону. — Нужно успокоиться и прекратить поиски методом «тыка», иначе неизбежен плачевный результат — со злости разбитая вдребезги доска.

Он уже был уверен, какой сюрприз ждет его, и от этого нетерпение и волнение только возрастали; слегка дрожали пальцы.

- В конце концов, чем открываются ларчики с секретом? Ключом, но не видно места для него. Кодом на замке, но его также нет. Может быть, прошептать: «Сезам, отворись» или, по-простому, взломать крышку с клеточным полем? Интересно, почему у доски два запора, а не на один, как обычно?»

Наум провел пальцем по ажурному крючку и бронзовой капле для его фиксации, и нажал на нее, однако реакции не последовало. Одна-две секунды на размышление, обратное движение, и капля вместе с тонким стержнем без усилия вышла из доски. Что-то щелкнуло, и верхняя крышка толщиной два-три миллиметра мягко поплыла вверх, открывая нишу. Стопка лежащих в ней бумаг оказалась бланками для записи шахматных партий. Нетерпеливое движение — и открыт второй тайник: сложенные пополам листки начали медленно распрямляться, как живые. Даже не касаясь их, Наум понял, что это и есть то самое злосчастное завещание — последнее дело Давида и причина трагедии.

Надо бы взять бумагу в руки, прочесть, но Наума охватила глубокая апатия, полное безразличие к содержанию документа. Тупая головная боль то медленно, как отдаленный раскат грома, накатывалась от затылка ко лбу, то резким ударом пересекала все пространство серых клеток до рези в глазах. Он подошел к холодильнику, налил в фужер водки и выпил, не закусывая, даже не почувствовав вкуса. Не менее получаса стоял у окна, машинально наблюдая за ручейками дождя, описывающими замысловатые линии на запотевшем стекле. Только ощутив, что нервы немного успокаиваются, буря противоречивых чувств затихает и он в состоянии контролировать себя, вернулся к журнальному столику.

Строчки бюрократической преамбулы вытягивались в одну нескончаемую цепочку непонятных оборотов, юридических терминов, законодательных актов; головная боль мешала сосредоточиться на английском тексте.

Наум сидел, закрыв глаза и откинувшись на спинку кресла. Сейчас он вернется к документу, к его сути, но в любом варианте необходимо проанализировать новое статус кво и свои дальнейшие действия. Самое логичное — поставить в известность комиссара, но тогда не избежать головомойки от Бена за самовольство. Значит, первым должен быть Бен? Вроде бы, решение самое верное, ибо в ипостаси главы Семьи он имеет несомненное право на информацию в первую очередь и свободу действий, но с другой стороны — продолжается следствие по уголовному делу, и ни с кого из присутствовавших на вилле, в том числе с него и с Бена, не снято подозрение. Как в случае получения такой новости должен действовать законопослушный англичанин? А если, в дополнение, он еще и адвокат, не имеющий права на малейшую ошибку в такой щекотливой ситуации? Самое вероятное, что информация в кратчайший срок будет опять же передана комиссару и, скорее всего, с обязательством неразглашения ее до особого на то разрешения. Результат? В плюсе — ноль, в минусе — Бен между двумя огнями и с дополнительной головной болью, и вполне резонное недовольство Сэма Шоу его, Наума, действиями.

Он только сейчас заметил, что быстрыми шагами отмеривает комнату из угла в угол — старая привычка, которую жена определила как наличие только одного полушария головного мозга, способного контролировать либо умственные, либо физические действия.

Предположим, он самолично передаст завещание в Ярд, и что дальше? Прекратится охота за документом и его, невольного наследника, отпустят в родные пенаты? Весьма сомнительно, ибо инцидент не исчерпан. И что при этом варианте возможно ожидать со стороны правоохранительных органов? Если следовать гипотезе, что в злополучный вечер охота шла за этим документом, но безуспешно, то вполне допустимо желание комиссара выманить «охотника на приманку».