Леонид Мендельсон - Пятый угол

«Интересно, какие человеческие страсти разыграются перед завороженной публикой? А, возможно, ее ждут комедия или фарс? — Наум настолько увлекся своими мыслями, что вздрогнул, когда над его головой раздался голос комиссара:

- Мистер Вольский, рассмотрите повнимательней эти персонажи, и, быть может, они кого-нибудь вам напомнят.

Вблизи и наощупь работа показалась еще более грубой; дерево обработано только ножом, без последующей доводки, но восприятию это не мешало, а, как ни странно, наоборот — концентрировало внимание на одной или двух деталях, намеренно выделенных или более тщательно обработанных. В первую минуту глаза и мысли разбегались, мешая сосредоточиться на конкретном, но, постепенно, удалось сконцентрировать внимание: «Вот, например, эта фигурка — явно молодое лицо, богатая шевелюра, удивленно приподнятые брови и наморщенный лоб. Знакомая мимика! Господи, да это же выражение лица Роберта, стоящего вчера в дверях и наблюдавшего за поисками подслушивающих устройств! А эта? И вот эта?! Несомненно — Давид и Бен; так похожи, но одно лицо живое, а другое безжизненное, с закрытыми глазами. Итак, артисты — это мы, а место действия «спектакля» — вилла «Одесса». А вот этот персонаж наверняка навеян автору субъектом из Москвы. Не могу констатировать, что вижу себя именно таким в зеркале, но характерные черты подмечены: узкое, удлиненное лицо, лоб с выраженными залысинами, еврейский нос; спасибо, хоть эта деталь не утрирована.»

- Что скажите, мистер Вольский?

- Это ваша работа?

Шоу утвердительно кивнул головой.

- Не берусь оценить их художественные достоинства — не специалист, но суть схвачена точно. Это ваше хобби?

- Не совсем. Скорее, это часть моей работы: так иногда удается понять ход мыслей и мотивации поступков моих «подопечных», а иногда, скажу вам по секрету, — комиссар нагнулся к Науму и заговорил вполголоса, но так, чтобы сидящий за соседним столом человек мог все прекрасно слышать, — мне так надоедают мои коллеги, что хочется побыть одному в их обществе. Вот и притворяюсь, что занят умственным трудом.

Шоу откинулся на спинку кресла, и по изменившемуся выражению его лица Наум понял, что прелюдия закончилась и начинается официальная часть разговора.

- Пригласил я вас, мистер Вольский, по двум причинам: отдать дорогой подарок вашего дяди и задать несколько вопросов. Обратите внимание на схему — это участок виллы, где произошли печальные события, а вот это — комната, где вы провели вечер с мистером Форби, и окно, из которого хорошо просматривается задний двор и хозяйственный домик. По словам вашего визави, во время беседы вы предпочитали ходить по комнате и часто подходили к окну. Что вас там интересовало?

- Интересовало? Конкретно ничего. Такова уж моя привычка — двигаться во время разговора.

- Возможно, но вы останавливались именно у окна, а не у камина, хотя была довольно холодная и противная погода, или у другого места.

- Абсолютно инстинктивно. Хотя, возможно, меня интересовали капли дождя, падающие на стекла, порывы ветра, дробящие их на ручейки и заставляющие двигаться вопреки закону Ньютона. Вы находите криминал в моем поведении?

- Повремените задавать вопросы, мистер Вольский. Что вы еще видели, стоя у окна? Показалось ли что-то необычным?

- Но что можно было увидеть в этой непроглядной темноте, тем более, что в комнате горел свет?

- На территории все время было темно?

Наум задумался на несколько секунд.

- Пожалуй, нет. После того, как зажглись фонари, можно было кое-что различить.

- И что вы увидели?

- Джон шел по направлению к дому.

- Вы уверены, что это был Джон?

- Не могу утверждать. Но плащ был его, с капюшоном, и походка.

- В каком часу это было, не заметили?

- Нет, к сожалению, внимания не обратил. Могу лишь добавить, что в другие дни он включал освещение немного раньше, еще в сумерках. Но вполне естественно, что в этот вечер его задержал затянувшийся семейный ужин.

«Значит, он предполагает, что кто-то мог проникнуть на территорию? Джон знал и поэтому не зажег фонари? Этот некто имел возможность спрятаться в машине Моррисона и действовать уже за воротами?»

- О чем задумались, мистер Вольский?

- Пытался продолжить Вашу мысль о постороннем человеке на территории виллы.

- И о том, что у него был шанс спрятаться в машине покойного адвоката?

Наум почувствовал, что начинает краснеть, как в детстве, пойманный на чем-то недозволенном.

- У этого варианта есть право на жизнь, но — весьма незначительное. Объясню. Согласитесь — подобная роль для дилетанта, допускающего элементарные просчеты. Например, мистер Моррисон мог открыть заднюю дверь машины или багажник, чтобы положить вещи, или кто-то из гостей оказался бы его попутчиком. Но предположим, что все-таки преступник, действовавший по заданию одного из обитателей виллы, оказался в машине. Зачем же ему так торопиться и делать свое черное дело у ворот, навлекая подозрение на своего заказчика? Не проще ли отъехать на десяток километров и имитировать ограбление?