Леонид Мендельсон - Пятый угол

Бэрри отошел от окна и сел в кресло напротив комиссара.

- Да. Давид вносил некоторые изменения в свое завещание.

- Вам известно — какие?

- Нет, я не присутствовал при его подготовке и не читал. От меня, как от врача, требовалось лишь письменно подтвердить, что Давид Вольский сделал это в полном умственном здравии.

- После этого Моррисон, забрав документ, сразу же уехал?

- Нет, они вдвоем еще оставались беседовать в кабинете, а я ушел в отведенную мне комнату.

- Где находиться ваша комната?

- Как раз напротив этого кабинета.

- Как вы узнали о случившемся?

- Меня позвал Джон — слуга в доме, и сказал, что Давиду плохо. Когда я вошел в спальню, он был без сознания, а через несколько минут приехала скорая помощь.

- Моррисона в доме уже не было?

- Я не видел его.

- Был ли в этот момент в доме кто-то чужой?

- Я был слишком занят больным.

- Можете ли вы, как врач, много лет знающий организм адвоката, сказать: случившееся с его сердцем — это закономерный результат болезни или ответная реакция на стрессовую ситуацию? Я имею в виду, что он узнал о несчастье с Моррисоном.

- Ответ не может быть однозначным. С одной стороны — сердце Давида было сильно изношено, но в соответствующих тепличных условиях жизнь его могла продлиться, хотя утверждать это с полной уверенностью не рискнет ни один специалист. С другой стороны, если он узнал о трагедии Моррисона, это — верный путь к инфаркту.

- Поставлю вопрос в несколько иной плоскости: если бы он узнал о случившемся более подготовленным психологически и медикаментозно — могло бы это спасти его жизнь?

- Конечно, вероятность возросла бы. Вы предполагаете здесь чей-то злой умысел?

- Спасибо, доктор. Ваша информация весьма интересна, несмотря на ее предельную лаконичность.

Сэм вышел в парк. Дождь почти прекратился, и люди группами стояли перед главным входом в дом. Машины продолжали подъезжать, и всё новые посетители проходили к месту прощания с телом Давида Вольского. Комиссару были знакомы многие из них: чаще всего люди немолодые, занимающие высокие посты в своих организациях и хорошо знавшие покойного; отдельно стояла группа журналистов. Глядя на всю эту картину, Сэм вновь почувствовал, что ни Скотленд-Ярду, ни ему лично в этом деле пощады не будет.

В стороне он увидел сослуживцев и среди них — Майкла Бриггса, Поля Хаккета, Джона Смита и подошел к ним. Хаккет рассказывал какую-то историю, связанную с Давидом Вольским. Бриггс отвел Сэма в сторону:

- Есть что-нибудь стоящее, комиссар?

- Только предположения, не более. Вас уже сильно достают звонками?

- Пока терпимо, но долго мы не выдержим.

- Завтра утром буду в Ярде и доложу подробнее.

Ровно в три часа траурная процессия выехала из ворот и

направилась в сторону Оксфорда; Сэм вернулся в дом. Справа, по коридору, он услышал два женских голоса.

- Комиссар Шоу из Скотленд-Ярда. Представьтесь вы, пожалуйста.

- Селин, — ответила более молодая, — я горничная, а она — Джейн, кухарка. У нас свой домик в парке. Мы там живем.

Вид у девушек был не то, чтобы напуганный, но достаточно растерянный, особенно у Джейн: она старалась держаться за спиной у Селин, пряча руки под фартуком. «От нее будет мало толку», — решил Сэм.

- Селин, покажите мне дом. Я слышал о нем, но видеть не приходилось.

- Конечно, сэр, идите сюда. Здесь у нас столовая, она самая большая комната в доме. Там, за шторой, есть еще одна дверь, через которую можно выйти в парк. Нам это очень удобно, потому как там наш с Джейн домик.

- А чьи комнаты напротив?

- В одной всегда останавливается мистер Бен с женой, а рядом — детская. Для их внука.

- Ясно, Селин, пойдем в другую часть дома. Там, кажется, кабинет и библиотека.

- Да, сэр. Здесь хозяин работает и отдыхает. — Она вдруг ойкнула, закрыла рот ладонью и замерла с широко раскрытыми глазами. — Работал, отдыхал. Уже не отдыхает. — Глаза постепенно наполнялись слезами, но лицо оставалось неподвижным.

- Сядь, Селин.

Но девушка продолжала стоять, словно ничего не слыша. Сэм подошел к ней, взял за руку и усадил в кресло, и реакция последовала незамедлительно: Селин разразилась бурными рыданиями, постепенно перешедшими во всхлипывания, и, наконец, она подняла голову.

- Извините, сэр, мне очень жаль его.

- Ты с ним часто общалась?

- Раньше не очень, а последнее время ему было трудно ходить, и я помогала миссис Мерин или Джону. Но он очень стеснялся.

- Если он нуждался в помощи, как давал знать об этом?