Леонид Мендельсон - Пятый угол

- Комиссар Скотленд-Ярда Сэм Шоу.

Загудел магнит замка калитки, и Сэм пошел по тисовой аллее к дому адвоката Вольского.

ГЛАВА 4

Так уж случалось, что и по службе, и по дружбе ему неоднократно приходилось присутствовать на прощальных ритуалах христиан, евреев, мусульман: различные молитвы, обычаи, одежды, но все их объединял дух трагизма и скорби по ушедшему близкому человеку: застывшие лица, красные, припухшие глаза, слезы. Но это еще не апогей — полное осознание случившегося и настоящая боль утраты придут потом, позже.

Сэм вышел из траурной комнаты и, придерживая на голове кипу, которую попросили одеть на входе, пошел по коридору в поисках комнаты, где можно было бы подождать до похорон. Дверь одной из них, в конце коридора, оказалась открыта; он вошел, и оказался в кабинете-библиотеке: стеллажи с книгами заняли почти все пространство, два окна на смежных стенах открыли широкую панораму сада и перспективы. Посреди комнаты, на массивном письменном столе, разложены различные медикаменты, шприцы, приборы.

У окна, спиной ко входу, сложив руки на груди стоял мужчина среднего роста, скупо ответивший на приветствие, повернувшись лишь в пол-оборота и не представившись. «Вполне вероятно, это тот самый доктор и друг семьи», — предположил Сэм, но имя этого господина из списка сержанта никак не мог вспомнить.

- Разрешите представиться, Сэм Шоу, комиссар Скотленд- Ярда.

Мужчина повернулся и, улыбнувшись только уголками тонких губ, ответил:

- Соломон Бэрри. Полиция уже работает в доме?

- Нет, доктор. Я здесь сегодня как старый знакомый адвоката, — нам приходилось встречаться по работе. Мои коллеги и я весьма опечалены случившимся.

- Но вы уже успели узнать, что я доктор.

- Это моя профессия. Но давайте поговорим о Давиде Вольском. Вы давно знакомы с ним?

- Почти тридцать лет. — Бэрри ограничился коротким ответом.

- Я тоже знаком с ним много лет. Но, если честно сказать, мы стояли по разные стороны баррикады — такова наша служба. С годами приходит прозрение, и сейчас понимаю, что такой «противник», как сэр Давид, был скорее ниспослан мне Богом, нежели иной коллега по работе. Вы были его другом?

- Пожалуй, но сблизились мы последние два-три года. Я перестал быть обременен своими семейными заботами и часто останавливался здесь на несколько дней, тем более, что его здоровье оставляло желать лучшего.

- Вызывало тревогу состояние его здоровья в последнее время?

- Сердце не давало особых надежд.

- Понятно, что ему были противопоказаны волнения и эмоциональные перегрузки. Могло случиться так, что приезд племянника из России оказался толчком к ухудшению здоровья?

- Я тоже опасался этого. Но, к моему удовлетворению, положительные эмоции оказались полезны его организму.

- А мистер Моррисон был в близких отношениях с адвокатом?

- Не берусь утверждать это. Между ними существовали многолетние рабочие отношения; встречались и здесь, на вилле, но не очень часто. Нотариус был человеком замкнутым, немногословным, и их общение имело место, главным образом, вокруг шахматной доски. К контакту с другими членами семьи он не стремился, разве что с Беном.

- Тем не менее, как близкий семье человек был приглашен на этот обед и присутствовал, несмотря на свою замкнутость и нелюбовь к общественным мероприятиям.

- На то была другая причина.

- Мистер Бэрри, продолжите, пожалуйста, — это может оказаться важным.

- Приезд родственника из России.

- Желание познакомить их?

- И не только. Нотариус вел личные дела семьи Вольских, и Давид предполагал внести в них кое-какие изменения.

- Вам известно — какие?

- Это уже допрос, комиссар?

- Ни в коем случае, мистер Бэрри, но и не праздное любопытство; убийство или несчастный случай не оставляет нам иной возможности, кроме как установить истину, причем — в самые короткие сроки. Естественно, никто из присутствовавших в доме не будет обойден вниманием. Я ясно выражаюсь, мистер Бэрри?

- Вполне.

- Буду стараться делать это с подобающей ситуации деликатностью, и хотел бы, чтобы каждый отнесся с пониманием важности и необходимости откровенного диалога. Вы, при желании, могли бы в этом помочь.

Бэрри удивленно посмотрел на комиссара.

- Интересно, какого сорта информацию о семье вы ждете от меня?

- Вы меня неправильно поняли: вас, как врача и друга семьи, прошу оказать воздействие на всех родственников, чтобы они отнеслись к моей работе спокойно и объективно, по- возможности. Что же касается информации, известной лично вам и способной пролить свет, то я не сомневаюсь в ее важности. Например, вы уклонились от ответа о документе, который в тот вечер подвергся изменению. Мы в состоянии узнать это своими способами, но пострадает оперативность. Доктор, вам есть, что сказать мне?..