Леонид Мендельсон - Пятый угол

Глядя на Роберта, изрядно помятого и в затоптанных ботинках, растерянно оглядывающего себя и свой затрапезный вид, Наум почувствовал, как на него накатывается беспричинный смех, неудержимый, глупый — давно уже не испытываемое чувство полной расслабленности и свободы. Роберт удивленно глядел на него, пытаясь, вероятно, понять причину такой неуместной реакции, но безуспешно, а непроизвольная улыбка уже коснулась его губ, глаз. И вот уже двое солидно одетых мужчин хохочут как дети — до неприличия громко, не обращая внимание на удивленные взгляды прохожих.

- Ну, и что дальше? — Наум не смог выдавить из себя более длинную фразу.

- Есть…тут…рядом…еще один такой! — Роберт перегибался пополам от смеха.

- Да нет, экзотики на сегодня достаточно. Что дальше, мой чичероне? — подходя к машине, спросил Наум.

- Тауэр. Но в таком виде мы распугаем всех воронов, а этого нам Англия не простит. Домой, несколько минут на переодевание, и — к истокам истории!

После рыночного «спектакля» Роберт, что называется, разогрелся:

- Сейчас вам, уважаемый гость из далекой России, предстоит побывать на другом представлении, с действующими лицами и декорацией. Итак, сцена была заложена девятьсот лет тому назад и, как вы понимаете, на ней сменилось немало поколений ведущих артистов, статистов, и зрителей. Представьте себе, что на дворе — шестнадцатый век и нам удалось проникнуть на территорию Тауэра не через билетную кассу, а преодолеть ров с водой и со скрежетом опущенные ворота. Минуя каменную арку, в сопровождении копьеносцев, мы попадаем то ли в замок, то ли в каменную тюрьму, где безоговорочно властвует только один человек — невероятно толстый, жадный и безнравственный Генрих VIII. Посмотрите, вот эти высокомерные, седобородые стражи в традиционных костюмах — лишь символические тени тех первых бифитеров — свидетелей трагических сцен давно ушедших дней. Не они ли только вчера оказывали королеве подобающие почести, а сегодня, по капризному жесту правителя-бабника, безжалостно отрубают ей голову? И не они ли соучастники казни двух великих Томасов — Мора и Кромвеля? Любезные оформители современного спектакля услужливо выставили на зеленой лужайке плаху — хорошую имитацию под старину; некоторые зрители весьма своеобразно отмечают свое причастие к истории, укладывая на нее свои головы перед объективом фотоаппарата. Веселая и бескровная игра! А кто подведет временной итог количеству крови, пролитой за богатство Тауэра? Чем заплачено за три тысячи драгоценных камней, украшающих корону Империи? Кого интересует цена королевского скипетра с несравненным бриллиантом «Звезда Африки»? Больше всех могли бы рассказать самые древние артисты — черные вороны, хранители Тауэра. Они пытаются поделиться своими тайнами с людьми, доверчиво подлетая и присаживаясь на скамейку со своим «Карр!», но, к сожалению, их не понимают!..»

С интересом следил Наум за ходом мыслей Роберта, не пытавшегося играть роль гида, выплескивающего на доверчивого слушателя обязательный набор интригующих фактов, дат, цифр, долженствующих запечатлеть в памяти последнего неприступность и величие бастиона — хранителя богатств и традиций Великой Британии. Весь сегодняшний день, начиная с утреннего кросса по трущобам Ист-Энда, «массажа» на барахолке и сейчас, в знаменитом Тауэре, он намеренно демонстрирует только негатив. С какой целью? Дух противоречия, протест или игра в объективность?

— Роберт, да ты просто поэт! Клянусь, заставил меня прочувствовать холод и жестокость средневековой тирании. Но почему все так грустно и печально?

Ничего не осталось от наигранно-шутливого настроения Роберта; вместо ответа он показал на ворона, нахохлившегося под моросящим дождем на краю скамейки:

- Как думаешь, почему у него такой безнадежно-тоскливый вид?

- Кажется, догадываюсь. Его не понимают.

- Вот именно! Или — не стремятся понять.

Беверли еще не проснулась, когда они на несколько минут заехали домой перед возвращением в «Одессу». Машина уже покидала пригороды Лондона, когда Роберт, наконец, нарушил молчание:

- Она совершенно выбита из колеи.

Наум не поддержал разговора, понимая некорректность любопытства: если Роберт намерен продолжить тему, то сделает без наводящих вопросов. Но, как оказалось, кузен готовился к разговору заранее, и не исключено, что с согласия и просьбы Беверли.

- Я, точнее мы, считаем необходимым объяснить, почему она так нервничает. Это не тайна в нашей семье, да и среди близких знакомых. вы встретитесь с ним сегодня вечером, и не хотелось бы оказаться в неподконтрольной ситуации. Все банально и просто: очень способный инженер, по крайней мере был им, пока не начал пить. Карьера в весьма престижной и секретной фирме развивалась успешно, но, как сами понимаете, в таких учреждениях существуют строгие границы. Все сейчас весьма неопределенно. Дальше, наверное, не нужно ничего объяснять.