Николай Чергинец - Рискованная игра

— Есть работа, — сказал Хан.

— Замочить кого‑нибудь? — поинтересовался Сахаров.

Собеседник усмехнулся и сокрушенно покачал головой.

— Нет, — возразил он, — нужно найти один чемоданчик, в котором находятся документы и пара миллионов зелени.

Присутствующие почтительно вздохнули.

— Это дело, — одобрительно сказал Заяц.

— Ну, если вам нравится такая работа, — произнес Хан, — тогда слушайте внимательно, дважды повторять не буду.

Прибывший шеф обрисовал сложившуюся обстановку, но не слишком посвящая бандитов в нюансы. Здоровые мужики внимательно слушали, иногда задавая вопросы, на которые работодатель отвечал.

— Итак, все понятно? — спросил Хан.

— Да, — ответил за всех Сахаров.

— Все нужно провернуть быстро и очень осторожно, — предупредил сообщников Хан, — иначе если вы оставите следы, то…

Присутствующие поняли чернявого мужчину с полуслова. Перекинувшись еще несколькими фразами, Хан так же быстро удалился, как и появился.

Когда шеф удалился, мужики заказали бутылочку коньяка. Однако выпить не успели. Один из присутствующих бандитов заметил седовласого человека, вышедшего из черного бьюика.

— Смотрите, это он! — воскликнул Рамиз.

Все дружно повернули головы и устремили заинтересованные взгляды в указанном направлении.

— Точно, — согласился Ренат. — Подходящий момент с ним разобраться!

Троица быстро подскочила с места и, прихватив неначатую бутылку коньяка, поторопилась на выход…

Вечер был поздний… Темные сгустки ночи пятнами опустились на город и чувствовали себя очень хорошо там, где не горели фонари и рекламные световые щиты. Улицы были пустынны, и влажный ветер одиноко бродил по ним, иногда заглядывая в темные подворотни. Одинокие прохожие торопились в свои теплые и уютные гнездышки. В отличие от них Илья Маланов не спешил домой. Впрочем, ему и спешить было некуда: дома его никто не ждал. Купив в магазине бутылку «Смирновской» и сунув ее во внутренний карман кожанки, Илья прихватил пару банок консервов. Потом, немного подумав, он отогнал свой джип на стоянку и решил проветриться и пройтись домой через парк.

Небольшой парк также поглотили сумерки, и слабосветящиеся фонари лишь служили ориентиром для редких путников, забредших в городской сквер. Однако для полковника они большого значения не имели: Илья знал места своих утренних пробежек наизусть. Маланов мог пройти по протоптанным дорожкам парка с закрытыми глазами. Впрочем, он и сейчас неспешно шел на автопилоте по грунтовой стезе, вдыхая полной грудью влажный декабрьский воздух и размышляя о своей жизни и загадочных поворотах судьбы.

— Да, — протяжно вздохнул пенсионер, — нужно что‑то кардинально менять в своей жизни. Вечные разборки, которые рано или поздно доведут до могилы…

Илья достал сигарету и закурил. Однако седовласого полковника тревожили не столько опасности, сколько личная жизнь, которая была одинока и неуютна. После разрыва с Маргаритой Маланов понял или, скорее, ощутил, что в жизни должна быть гармония, а одинокий холостой мужчина без второй половины — это половина счастья.

Маланов не был старым, уставшим от жизни человеком. Ему не было еще и пятидесяти. Но в силовых министерствах, будь то армия, МВД или КГБ, у всех был установлен жесткий порядок: майор или подполковник, если исполнилось сорок пять, а полковник — пятьдесят — на пенсию! Неважно, какие у него заслуги и результаты в служебной деятельности. Правда, с Малановым могло произойти исключение, когда ему исполнилось бы пятьдесят. Никто из кадровиков и большого начальства даже не заикнулся бы об уходе на пенсию. Слишком важными делами занимался полковник. У него на связи была очень нужная агентура, работавшая в стане террористических банд и имеющая прямой доступ к ряду главарей. И руководство Маланова обратилось по инстанции с ходатайством продлить срок службы полковнику еще на пять лет.

Маланов и его ближайшее окружение уже не один год поражались архаичности устава в части возраста. Взять хотя бы случай с заместителем начальника управления кадров подполковником Решетовым. За время службы он отдал двенадцать лет учебе в различных учебных заведениях системы. И вот наступил срок — сорок пять лет, и человеку, который по долгу службы должен воспитывать и обучать более более молодых, вручают обходной лист. Все, мол, уходи, на твое место берем молодого. А это означало, что прежде, чем созреть для воспитательной работы, новичок должен много лет посвятить своей учебе и росту профессионального мастерства, познанию психологии сотрудников.