Карина Тихонова - Рапсодия в стиле mort

– Если понравится, сделаю скидку, – пообещал бойкий юноша в кожаной кепке, лихо сдвинутой набок.

Арсений кивнул и, затягиваясь ароматным сухим дымом, подумал: «Где же я его видел?»

Того мужчину, на которого он налетел при выходе из гостиницы. Лицо он увидел мельком, секунду, но такие не забываются. Красивый, мерзавец. Стоп, почему «мерзавец»? Внешность вполне респектабельная, Арсений даже употребил бы слово «представительская». Так выглядят пресс-секретари в солидных компаниях. Ну и одеваются соответственно… Ага! Вот почему он не узнал его сразу! В самолете этот парень был в дорогом костюме с белой рубашкой и стильным серо-синим галстуком. Помнится, на галстуке поблескивала маленькая золотая прищепка – аксессуар в Нинином вкусе. Да и сам парень был во вкусе жены: она в последнее время все чаще засматривалась на ухоженных тридцатипятилетних мужчин с нерастраченной потенцией. Арсений решил, что если так будет продолжаться дальше, то Нина хлебнет горя, но пускай ее предупреждает об этом кто-нибудь другой.

То, что у них разные посадочные кресла, обнаружилось еще на регистрации. Одно под номером 7б, другое – 4 в. «Компьютерный сбой, – объяснила девушка за стойкой. – Ничего, поменяетесь в самолете, там есть свободные места».

Свободных мест и вправду хватало, но Нина меняться раздумала при первом же взгляде на соседа. Арсений покорно пошел к своему 4 в. Он не ревновал, но и симпатии к хорошо одетому, молодому, красивому мужчине, всю дорогу развлекавшему его жену, испытывать не мог.

– И как он тебе? – поинтересовался Арсений в машине. Обнаружив, что их встречает автомобиль представительского класса, Нина предложила соседу поехать с ними. Тот, слава богу, тактично отказался. Поцеловал Нине руку на прощание, кивнул Арсению и направился к стоянке такси.

– Он милый парень, – ответила Нина неуверенно. – Неглупый и с чувством юмора.

Арсений понял, что она говорит правду. Когда Нина врала, это звучало так, словно она сообщала, что земля круглая.

– Так будем брать или как… – начал парень в кожаной кепке, но договорить не успел. Сверху раздался громкий стук – словно с размаху закрылась створка окна, – и на тент обрушилось что-то очень тяжелое, вроде мешка с песком.

– Ох! – Парень в кожаной кепке пригнулся, рефлекторно закрывая руками голову. Полосатая ткань, как гамак, провисла прямо над столом с сувенирами. – Ну ни фига себе! – Он опустил руки и задрал голову, обозревая громадный полосатый пузырь. Острый кадык под подбородком натянул кожу с такой силой, словно вот-вот ее проткнет.

Ткань угрожающе затрещала.

– Быстро отсюда! – Кепка выскочила из-под навеса.

Он успел вовремя. Полосатый тент с противным рвущимся треском разошелся, и на стол перед Арсением вывалилось человеческое тело. Истерически взвизгнула женщина, подросток выхватил мобильный телефон и, возбужденно дыша, поднял его над головой: «Улыбочку, снимаю!»

Арсений сильным ударом выбил мобильник у него из рук.

– Придурок, – выругался подросток, поднимая телефон. Но продолжать съемку рядом с психом не рискнул: протиснулся сквозь плотную толпу любопытных и снова поднял мобильник повыше.

Тело лежало на столе словно праздничное блюдо в новогоднюю ночь. Оно разместилось… удобно, как бы жутко это ни звучало. Колени согнуты прямо по краю стола, руки разбросаны, голова запрокинута и свисает с другого края. Длинные волосы касаются асфальта, майка задралась, обнажив пупок и выступающие нижние ребра, но хлопчатобумажные «пионерские» трусики на месте. Все очень прилично, прямо хоть устраивай семейный просмотр. Арсений упал на колени, трясущимися руками поднял свесившуюся женскую голову и… снова увидел разбитое лицо жены со слипшейся от крови челкой и закрытыми глазами. А потом веки дрогнули, и глаза широко распахнулись. Арсений всхлипнул от ужаса и неловко повалился на правый бок.

– Вызывайте «скорую», – приказал мужской голос у него за спиной. – Девчонка-то живая. Видать в рубашке родилась.

– В майке, – поправил другой мужской голос, и оба хмыкнули, не решаясь рассмеяться.

– А мужик? – спросил ломающийся от возбуждения юношеский тенорок.

Шею Арсения тронули чьи-то пальцы.

– Живой, – проинформировал первый голос. – В обморок грохнулся.

Тут звуки поплыли, отодвинулись куда-то очень далеко, и Арсений действительно потерял сознание.

«Кто-ты – кто-ты – кто-ты – кто-ты…»

О, эти невыносимые звуки! Они были как маяк в мире тумана и боли. Боль была везде: к югу и северу от шеи, боль простиралась на запад от правого плеча и на восток от левого. Тело превратилось в материк, затопленный болью сверху донизу, вглубь и вширь.