Александр Трапезников - Проект «Мегаполис»

— Ну, хватит стонать, давай деньги. Не обыскивать же тебя!

— Мы тебя, Серый, подловим! — пообещал Мишка, выдавливая из себя слова. — Мы тебе череп проломим…

— А я буду в каске ходить, — Сергей принял зеленую бумажку и спрятал ее в карман. — Дыши глубже, пройдет.

Через пять минут он уже был возле гастронома, но вместо девушки на скамейке сидела укутанная в темный платок старушка. «Быстро же она постарела», — подумал Сергей, рыская глазами по сторонам. Он свернул за магазин, потом понесся к метро и еще минут двадцать искал девушку по всем близлежащим скверам. Но обманутой прелестницы нигде не было, словно она бесследно растворилась в людском муравейнике. В одно мгновение ему показалось, что ее светлые волосы и ярко-красная блузка мелькнули где-то там впереди, в толпе, и он ринулся к ней, расталкивая прохожих, но когда догнал, то увидел, что ошибся. Этот холостой выстрел так расстроил Сергея, что он почувствовал зверский голод, ему показалось — он сейчас умрет, если не съест что-нибудь или не откусит на худой конец у кого-нибудь ухо.

Возле гамбургерной он затормозил, сунул продавщице сто долларов.

— Котлету с кетчупом, и побыстрее, — потребовал он.

— Но мы доллары не меняем, — ответила та. — Тут рядом обменный пункт.

— Знаю, знаю, только я не дойду. Сначала съем, а потом поменяю.

Продавщица недоверчиво поглядела на него, но гамбургер все же дала.

— Вот так-то лучше, — насытившись, произнес Сергей. — Сейчас принесу деньги.

Он пошел к пункту, обогнул его, свернул налево и, насвистывая, побрел к своему дому. Жизнь вокруг снова расцветала яркими красками, грохотали отбойные молотки рабочих, взламывающих асфальт, пели бестолковые птички, а заплаканное лицо девушки плыло где-то рядом, но и оно улыбалось ему сквозь слезы.

«Верну я тебе твои доллары, верну, — пообещал Сергей. — Дай только разыскать тебя, глупая».

«Я не сомневаюсь», — услышал он ее ответ, прорвавшийся на какой-то немыслимой частоте через городской шум.

«И как же тебя зовут, красавица?»

«Попробуй угадай».

«Думаю, Света».

«Может быть».

Образ девушки стал мерцать, исчезая, подобно высыхающей на солнце росе. Но Сергей чувствовал, что девушка все равно где-то рядом, что оба они, мимолетно и случайно столкнувшись, как бы вошли в сферу притяжения друг друга, обменявшись тайными знаками, возможно, и сами не желая того.

А отбойные молотки за спиной продолжали грохотать, и в их шуме Сергею слышался стук колес набирающего скорость поезда.

Сергей Днищев развелся с любимой супружницей в начале февраля этого года, когда вместо пушистого снега шли холодные дожди, отчего и на душе было муторно и тоскливо. Катюша его, наоборот, веселилась вовсю, плавала где-то в недоступных его пониманию радужных высях или лишь делала такой вид. Он женился на ней девять лет назад, на третьем курсе МВТУ имени убиенного ломом героя революции, испытав до того короткую радость первого брака, стремительного, восторженного и погасшего, словно искра в ночи. Он продлился всего семь месяцев и был наполнен безумной, детской отрешенностью от реальной жизни, постоянным, оскорбительным безденежьем и почти животными постельными сценами, продолжавшимися порою двадцать четыре часа в сутки.

А потом его первая жена (звали ее Ирина, и была она немного «тронутой») в порыве какой-то непонятной депрессии, вызванной, возможно, чрезмерностью любви, на излете своего счастья мягко спланировала с шестого этажа на зеленую травушку, не разбившись насмерть, а лишь сломав три позвонка. В дальнейшем она стала передвигаться на инвалидной коляске, дьявольская красота ее быстро пошла на убыль, а Сергей, чувствуя себя отпетым негодяем, подал на развод, проталкивая внутрь застрявший в горле ком. Впрочем, Ирина сама настаивала на разводе, зная, что все равно не удержит взрывного и непредсказуемого Сергея в тихом омуте возле калеки. Они теперь двигались по жизни на разных скоростях, и разные ветры наполняли их паруса. Ира жила со своими родителями, которые люто ненавидели Сергея, считая его главным виновником приключившейся беды, но он все равно раза два в году навешал ее, испытывая такие же ощущения, как на кладбище, где с ним вдруг заговаривает оживший покойник. И что ему сказать в ответ? «Не сыро ли тебе там, в могиле?»

Первое сентября было каким-то мистическим в жизни Днищева. В этот день он родился, женился на Ире, а потом познакомился с Катюшей. И расписались они тоже первого сентября. Сергею иногда казалось, что и умереть он должен также в первый день осени. Как ни крути, а логика судьбоносных цифр неумолима. В 1986 году их, первокурсников, отправили на картошку — угрюмым трудом заслуживать право на получение знаний, — и Сергей во всеуслышанье заявил своим однокорытникам: «Когда кончится водка, я уеду с колхозных полей и увезу с собой самую красивую девушку курса». Водка кончилась через неделю. Намеченной девушкой была Катюша. Оба они притворились смертельно отравившимися пареной брюквой и были отправлены в Москву, где немедленно выздоровели и занялись любовью, наверстывая упущенное в картофельных Бронницах время. Пепельнокудрая Катенька не смогла устоять против обаятельного, блистательного прохиндея со сломанным и чуть свернутым набок, как у Жана Поля Бельмондо, носом и с двумя вишнями вместо глаз. Среди прочих студентов он выделялся своей чужеродностью, страшным непослушанием и страстной неохотой учиться, хотя и схватывал знания на лету. Казалось, что в аквариум с пестрыми рыбками по ошибке бросили зубастую пиранью — именно таким представлялся Сергей Катюше. Потом они охладели друг к другу. Затем, к весне, снова сошлись. И опять разъехались, как на роликовых коньках. И так продолжалось два курса, пока Сергей не сделал ей предложение.