Ирса Сигурдардоттир - Последние ритуалы

Она набросила на плечи Соулей одну из курток Гильфи, впихнула ее в какие-то ботинки и подтолкнула к выходу. Распахнув заднюю дверь джипа, Тора помогла дочери забраться в салон, прыгнула на сиденье и сказала Маттиасу ехать.

— Маттиас, это моя дочка, Соулей. Она говорит только по-исландски. Соулей, это Маттиас, он не говорит по-исландски, но я уверена, что вы подружитесь.

Маттиас обернулся и приветствовал девочку улыбкой.

— Хорошенькая, как и ее мама, — сказал он, поворачивая, куда показывала Тора. — И тот же вкус в одежде.

— Сюда — и сразу направо. Мне нужен номер сорок пять, — нервно сказала Тора.

Скоро показался нужный дом. Узнать его было нетрудно, потому что рядом туда-сюда ходил Гильфи.

— Вот, вот, — выдохнула Тора, показывая на сына.

Маттиас чуть прибавил скорость и потом остановился у тротуара рядом с домом — подъездная дорожка была забита машинами. Тора узнала автомобиль Ханнеса. Она распахнула дверцу джипа, не дожидаясь, пока Маттиас заглушит двигатель.

— Соулей, побудь с хорошим дядей Маттиасом.

Тора бежала к дому и окликнула Гильфи, который только что позвонил в дверь и теперь, ссутулившись, стоял перед ней.

— Привет, — произнес он мрачно.

— Я опоздала, — выпалила Тора и положила руку на плечо сына. — Дорогой мой, что случилось? Кто тут живет?

Гильфи посмотрел на нее в совершеннейшем отчаянии.

— Сигга беременна. Ей всего пятнадцать. А я отец. Здесь живут ее родители.

Едва он это сказал, как дверь распахнулась.

Тора застыла с открытым ртом. Почему-то ее взгляд приклеился к плейеру на шее сына. Наверное, потому, что именно на него она смотрела в тот момент, когда с окружающим миром случился коллапс. Если бы мужчина средних лет, открывший дверь, не был так взбешен, то наверняка посмеялся бы над идиотским выражением ее лица.

— Здравствуйте, — сказал он ей, а потом взглянул на Гильфи, презрительно сузил глаза и произнес: — Ты тоже.

Тора не заблуждалась насчет приветствия — оно не было похоже на «милости просим». Скорее на «пошел вон, ты, растлитель юных невинных дочерей честных граждан».

Однако вежливость победила в борьбе с характером, и Тора, сжав зубы, улыбнулась.

— Здравствуйте. Меня зовут Тора. Я мама Гильфи.

Мужчина хмыкнул и пригласил их войти. Стоя в дверях, он грозно следил, как они снимают обувь. Под его неусыпным взглядом у Торы сложилось впечатление, будто этот человек предполагает, что Гильфи не остановится на дочери, а заодно изнасилует и ее мать — для ровного счета.

— Спасибо, — сказала Тора никому конкретно и прошла мимо него, приобняв сына за плечи — на тот случай если мужчина попытается прокусить Гильфи сонную артерию.

Они прошли прямо в большую комнату открытой планировки, где уже сидели трое: Ханнес (Тора узнала его загривок), женщина примерно ее лет, поднявшаяся при появлении гостей, и девушка в кресле, склонившая голову в позе полнейшей обреченности.

— Вот что ты натворил! — взвизгнула женщина.

«Боже милостивый, сделай так, чтобы еще не рожденное дитя унаследовало мое глубокое контральто», — взмолилась про себя Тора. Несколько секунд она пыталась выдавить улыбку. Ее руки по-прежнему лежали на плечах сына.

— Ханнес… — Тора выжидающе посмотрела на бывшего мужа, пытаясь дать ему понять, что сейчас надо выполнить отцовские обязанности: пригласить ее сесть рядом и быть с ней заодно. Вместо того чтобы просигнализировать, мол, сообщение принято, он ответил ей свирепым взглядом.

— Здравствуй, Сигга, — с дружелюбием и сочувствием обратилась она к девушке. Та подняла на Тору опухшие, полные слез глаза.

Гильфи вывернулся из пальцев Торы и подбежал к ней.

— Сигга! — простонал он, явно взволнованный плачевным состоянием своей возлюбленной.

— О-о, как трогательно! — злобно съязвила мать. — Просто Ромео и Джульетта! Меня сейчас стошнит.

Тору охватил гнев, и она резко обернулась к матери Сигги. Эти дети совершили ужасную ошибку, а эта дамочка хладнокровно насмехается над ними. Тора редко теряла самообладание, но сейчас это случилось.

— Извините меня, но все это и так несладко, так что не добавляйте перца своим сарказмом.

Ханнес вскочил и толкнул ее на диван. Мать Сигги ахнула, ее глаза метали молнии.

— Понятно, откуда у вашего сына такие манеры, — процедила она и тоже села, выпрямив спину почище балерины. Ее муж остался нависать над ними, стоя посреди комнаты.

— Мама! — всхлипнула Сигга. — Ну хватит уже!

Тора мгновенно почувствовала симпатию к своей предполагаемой невестке.