Николай Новиков - Тень убитого банкира

Было уже двадцать минут седьмого, когда распахнулась дверь, обитая черной кожей, из кабинета Квочкина вышел высокий светловолосый мужчина, и секретарша, торопливо выбравшись из-за стола, мелко засеменила в кабинет. Причиной такой японс-кой походки была длинная, узкая юбка.

Чекмарев тоже встал. Секретарша вышла, остановилась у двери и холодно сказала:

- Пожалуйста, проходите, Виталий Данилович ждет вас.

- Когда я звонил вам, слышал очень приятный, певучий го-лос, так и хотелось сказать: спой, светик. Но теперь понимаю, что формы совсем не соответствуют содержанию. Не пойте, даже если вас очень попросят,- сказал Чекмарев, на мгновение оста-навливаясь напротив женщины.

Она высокомерно вскинула брови и резко захлопнула за ним дверь.

Квочкин не поленился сделать два шага навстречу журналис-ту, протянул руку. Пожатие его длинных, тонких пальцев с блес-тящими, наманикюренными ногтями оказалось неожиданно крепким. Этого невысокого мужчину с бледным, худым лицом, длинным, тон-ким носом и ранней лысиной Чекмарев не раз видел на пресс-кон-ференциях, совещаниях крупнейших предпринимателей и светских раутах, о которых ему приходилось писать. Но там он был в от-далении, за барьером, который простому смертному не преодо-леть, а здесь невидимый барьер на мгновение исчез, и Чекмарев увидел перед собой обычного доцента с кафедры математики не самого престижного столичного ВУЗа. Банкир слегка разочаровал гостя. Слишком большое впечатление произвели холл банка, лифт с кожаными креслами, секретарша, которую не хочется трахнуть, казалось, хозяин всего этого должен быть в парчовом халате с золотым шитьем и таких же туфлях с загнутыми кверху носками, на худой конец - в смокинге с "бабочкой" или, хотя бы - крас-ном пиджаке. Квочкин же был всего лишь в сером, правда, хорошо сшитом, костюме, а на туфлях белели солевые разводы.

"Замотался, не углядел... А вообще-то, для него, навер-ное, наступить в снег такая же неприятность, как для простого смертного наступит в собачье дерьмо",- подумал Чекмарев.

- Времени катастрофически не хватает,- посетовал банкир.- Нормальные люди уже дома, телевизор смотрят, а мне еще, как минимум, часа два работать. Так что садитесь и давайте прямо к делу.

Быстрым шагом он вернулся к своему креслу (не золотому, в таком же сидел и Лавкин), положил руки на стол и, слегка нак-лонив вперед плечи, уставился на Чекмарева цепким, немигающим взглядом. Вот взгляд у него был что надо.

- Я журналист, занимаюсь вопросами экономики, в том числе и деятельностью банков, а теперь вот написал роман...

- Да-да, я знаю,- нетерпеливо перебил его Квочкин.- Кста-ти, Виктор Иванович Консольский - мой любимый учитель, сколько лет прошло, а я до сих пор отношусь к нему с глубочайшим поч-тением. Знаете почему? По-моему, он единственный из учителей нашей школы, кто был на равных с учениками во всем, кроме ма-тематики. А математика была моей главной страстью в школе. Чувствуете разницу? Или высокомерный преподаватель истории, которую я терпеть не мог, или добрейший математик, умница, ко-торых поискать надо? Именно поэтому я до сих пор считаю себя учеником Виктора Ивановича.

Чекмарев не понял, какое отношение имеет школьный учитель к их встрече, решил, что Квочкин хочет показать, какой он бла-городный, помнящий добро человек. Словом - самый человечный, а если роман не купит, значит, в этом автор виноват. Похоже, де-ло шло именно к такой развязке.

Квочкин помолчал, ожидая реакции Чекмарева, но что можно было сказать? Молодец, продолжай и дальше в том же духе? Он и продолжил, но уже - о деле.

- Итак, вы написали роман, поздравляю, Сергей Владимиро-вич. И что же?

- Да вот, принес его вам.

- Зачем?

- Чтобы вы прочитали,- пожал плечами Чекмарев.

- Спасибо за доверие, но скажу вам откровенно, мне вполне хватает Кафки и Ницше. На чтение других авторов просто нет времени. К сожалению.

Чекмарев нервно забарабанил пальцами по темно-коричневой, полированной поверхности стола. Не нравился ему этот разговор. Нет - так нет, так и скажи! А он - Кафка, Ницше! Философ хре-нов выискался!

- Виталий Данилович, я хочу предложить вам рукопись рома-на не для того, чтобы вы его читали на ночь, можете вообще не читать, пусть ваши...он хотел сказать "холуи", но вовремя сообразил, что любой человек станет холуем, если дать ему его цену.- Ваши помошники прочтут. И если посчитают, что рукопись может принести вам прибыль, если она окажется полезной вам в материальном и всяком другом смысле, вы купите ее. Собственно, для этого я и пришел к вам.