Алексей Макеев - День назначенной смерти

«А ведь ей не совсем безразлично», – подумал Максимов.

– Вымотал меня окончательно. В несгибаемую железку превратил. Я угробила на него пять лет совместной жизни, которые мне никто не вернет. Хватит – между нами давно все порвато. Вот закончится этот несчастный, ненавистный праздник.

– Кравцов подозревает, что его хотят убить, – тихо заметил Максимов.

Женщина засмеялась.

– С превеликим бы удовольствием это сделала. Но, увы, никогда не сделаю. Не имею отвратительной привычки убивать людей. Не научилась, знаете ли.

Но лицо ее на миг покрылось ледяной коркой, а в глазах зажегся таинственный морозный блеск. Этот феномен не мог укрыться от сыщика.

– Но что-то мрачное тем не менее происходит, – задумчиво пробормотал Максимов, – имеющее отношение непосредственно к вашему мужу. – Выкладывать начистоту все свои опасения он не решился – клиент имеет право на личную тайну, – но кусочек «занавески» все же решил отогнуть. – Нам кажется, Альбина, что за Кравцовым ведется скрытое наблюдение. Некоторые моменты знакомства с ситуацией позволяют это предположить.

– Да перестаньте, – фыркнула Альбина. – Кравцов через сутки пьян. И баба его довела – охотно верю. Психоз в прогрессии. Согласен заплатить любые деньги, а вы и рады стараться – потакаете его страхам, чтобы не скупился.

– Ага, и откровенно вам об этом сообщаю, – обиделся Максимов. – Не все так просто, Альбина. Взять те же угрожающие электронные письма.

– Которые писала ему Я! – выпалила женщина.

– Как это? – не понял Максимов.

– А вот так, – она взметнула голову и уставилась на него шариками зрачков. – Достал он меня, понимаете? Я еще в начале декабря поняла, что Кравцов кем-то обзавелся. Ходит мрачнее тучи. И бабой от него просто воняло! А дальше и таиться не стал – открытым текстом: нашел другую, прощай, мое золото! Потом присмирел, правда, пить начал каждый день. Позвонила я тогда своей знакомой, изложила обстановку, а у нее мужик на сервере сидит, талантлив жутко – защиту ставит на почтовый ящик: ни один хакер не пробьет. Уговорила, деньги всунула. Ну, он особо и не ерепенился – постучал у себя по клавишам, мол, давай, Альбиночка, дерзай, а если менты однажды нагрянут, то на меня им никаких зацепок, и вообще я тебя не знаю… Вот и пишу с тех пор эти проклятые письма – из одной комнаты в другую: дескать, время твое наступает, милый друг, знаю я, что тебя беспокоит, и надеюсь, недалек тот день, когда разверзнется над тобой злая тьма вечности, если не поумнеешь, конечно. Доживи, мол, этот год, а там посмотрим. Творю, Константин, стиль оттачиваю. А Кравцов же туп в этой теме, ему и в голову не придет, что над ним родная жена потешается. – Альбина затряслась от хохота. – Боже мой, неужели из-за этих детских писем Кравцов и забегал. Ох, и напишу же я ему во первых строках очередного письма.

«А она жестокая», – отметилось в голове Максимова машинально.

– А зачем вы мне об этом говорите?

– Но вы же ему не расскажете, верно? А если расскажете, я на вас обижусь и никогда больше не пущу к себе в постель.

«Подумаешь, испугала», – подумал Максимов. Хотя и нежелательно, конечно.

– И вам теперь гораздо легче, Костя. Будете знать, где в сказке ложь, а где намек. И не тратить время попусту.

А вот это справедливо. Максимов невольно потянулся к сигарете. Ситуация интересным образом менялась. Письмена уходили в «мусорную корзину». Оставалась таинственная незнакомка и странный дом в Третьем переулке Трикотажников. И никем не отмененная работа в новогоднюю ночь.

Несколько минут в полумраке спальни не было ни звуков, ни шевелений. Максимов обрабатывал внезапную информацию, а Альбина поглаживала его по руке и с любопытством рассматривала. А затем произошло событие из ряда вон выходящее. В дверь ненастойчиво постучали.

– Альбина Дмитриевна, вы здесь?

Нагая женщина сделала такие глаза, что сыщик испугался – сейчас выпрыгнут. Она едва не закричала, прижала ладошку ко рту. Он сам похолодел. Ну и влипли… Максимов оторвался от подушки – не пора ли в шкаф? Она сделала ему знак: лежи тихо. Приложила руку к груди, как бы не пуская рвущееся сердце погулять, сглотнула и слабым голосом произнесла:

– Я здесь, Саша. Извини, забыла тебя встретить, неважно почувствовала. Ты иди на кухню, я сейчас спущусь.

– Хорошо, Альбина Дмитриевна. – за дверью что-то скрипнуло, прозвучали шаги.

– Боже мой… – Альбина отбросила голову на подушку.

– Мне кажется, вы что-то проворонили, – шепнул Максимов, тихонько вылезая из кровати. К черту остросюжетность! Драпать надо.