Иван Черных - Роковой рейс

Лариса помотала головой.

— Увы, мой прекрасный джигит, не могу. Хозяйка у меня строгих правил. А своей квартирой я ещё не обзавелась.

В тот раз, правда, её сдерживало и воспоминание о Геннадии: не грех ли изменить ему, если он прислал такой подарок? Значит, помнит её, любит. И она надеялась, что скоро он объявится, тем более что знакомые авиаторы говорили о завершении расследования и о снятии подозрений с Геннадия. Но март подходит к концу, а его все нет. И Георгий становится все настойчивее. Да и самой уже невтерпёж. От одного прикосновения его рук в дрожь бросает. И Георгий это чувствует.

— Надеюсь, сегодня ты не откажешь мне в чашечке кофе? — спрашивает он, горячо целуя её в губы. Но она снова отрицательно покачивает головой.

— Нет, мой милый юноша. Я тебя предупреждала — квартира у меня не для свиданий… А ты не догадливый, мог хотя бы на время снять комнату.

Георгий ударил себя ладонью в лоб, воскликнул, изображая кавказский акцент.

— Вах, вах, бесценная! Почему моя дурная голова сама не сообразила? Поистине комедия: прекрасная женщина есть, молодой джигит есть, желание есть, а уголка нет. Послушай, Лара, давай вернёмся к гостинице, и я сниму там номер. — Он остановил её на улице, на которую они только что свернули, и до дома Ларисы оставалось не более двухсот метров.

— Ты что, кто же тебе даст номер в гостинице с местной пропиской?

— При чём тут прописка! — воскликнул Георгий. — Деньги дадут номер.

— Нет, я не могу. Меня многие знают. А наш город — большая деревня, завтра же поползут всякие слухи.

— Чепуха! Уже все спят!

Их препирательства прервал внезапно появившийся из-за поворота мужчина. От неожиданности он тоже сбавил было шаг, но потом прошёл мимо, даже не взглянув на них.

— Откуда он взялся? — сердито спросил Георгий, словно прохожий спугнул его в самый ответственный момент. — И я, кажется, видел его, когда мы выходили из ресторана. Топтун?.. Кто же его интересует, ты или я?.. Тебя менты давно вызывали по делу твоего жениха?

Лариса растерянно пожала плечами:

— Давно… А что я могла сказать им, когда я ничего не знаю…

Лариса умолчала о разговоре с военным следователем, интересовавшимся алмазом, кто и когда его доставил. Лариса тогда ничего скрывать не стала. А вот Георгию, понимала, знать о том разговоре не следует — тут же может доложить Гавриилу Прокопьевичу, которого Лариса непонятно почему боялась.

— Да нет, это просто прохожий, — заключила она после небольшого раздумья. — Идём.

Они пришли к ее дому. Мужчины нигде не было видно.

— Сейчас мы проверим, топтун это или нет, — заговорщически сказал Георгий, увлекая Ларису в подъезд. Постояли, затаившись, за дверью.

— Я пойду, — несмело попросила Лариса, напуганная не столько случайным прохожим, сколько обеспокоенностью Георгия и страшным словом «топтун».

— Иди, — отпустил её кавалер. И с силой толкнул от себя дверь, надеясь угодить в лоб следившему. Но за дверью никого не оказалось.

И всё-таки Георгий рассмотрел на противоположной стороне улицы у стены дома чёрный силуэт.

Гавриил Прокопьевич пришел на службу в одиннадцатом часу — вчера засиделся в кабинете почти до двенадцати ночи, анализируя положение, сложившееся в службе безопасности фирмы за последние месяцы. Ситуация после катастрофы «Руслана» осложняется: фирмой и самим Лебединским заинтересовались не только уголовный розыск и военная прокуратура, а и Федеральная служба безопасности; сыщики снуют вокруг офиса и предприятий, расспрашивают сотрудников, роются в документах. И хотя босс по его совету давно принял надлежащие меры, этого пройдоху Михайленко стреляного воробья, на мякине не проведешь. Да и Семиженов, похоже, что-то разнюхал. Прямых улик у них, разумеется, нет, отставной майор Дубосеков тоже не лыком шит, и служба в КГБ многому его научила, но кто-то из подчиненных мог наследить, допустить промах.

О разгоне КГБ и расформировании их отдела Гавриил Прокопьевич Дубосеков услышал по радио, когда был в командировке во Владивостоке. Это случилось так неожиданно и необъяснимо, что он не знал, что делать — возвращаться ли в Москву или продолжать выполнять задание, связанное с выяснением истинных намерений японского бизнесмена Ядзуки, работавшего, по сведениям наших контрразведчиков, на американскую военную разведку.

Дубосеков пытался дозвониться до своих начальников, но их телефоны — служебные и домашние — молчали.