Иван Черных - Роковой рейс

Пилотированием он тоже остался доволен. Геннадия зачислили в экипаж засидевшегося в рядовых командирах Биктогирова, сорокадвухлетнего пилота с большим стажем лётной работы, самолюбивого и вспыльчивого, зачастую с плохим настроением, что нередко сказывалось на взаимоотношениях с подчиненными. Но лётчик он был первоклассный, управлял самолетом, как игрушкой, за что и держали в авиации и прощали некоторые слабости, одной из которых было пристрастие к спиртному.

Когда на построении зачитали приказ о назначении Геннадия, он, поздравляя нового подчиненного, сказал без шутливого намёка:

— С тебя причитается, гусар. — Это за усы и бакенбарды, которые отрастил Геннадий по совету Андрея, что действительно в какой-то степени изменило его лицо. — Куда и когда прикажешь явиться? — Они сразу договорились разговаривать на «ты».

Геннадий предложил ресторан «Дальний Восток», где, пока они с Андреем жили в гостинице, успел познакомиться с симпатичной официанткой Реней и ее подругой администраторшей Верой.

Командир экипажа удивленно вскинул густые чёрные брови:

— Ты так богат?

— Не очень. Но выходное пособие ещё не успел истратить, — покривил душой Геннадий: не станешь же рассказывать о сейфе Курдюмова, из которого Андрей отвалил ему сто тысяч долларов. — На ресторан хватит.

— Не фасонь, гусар, выходные тебе ещё пригодятся, — посоветовал Биктогиров. — Мы люди не избалованные, пьём всё, кроме керосина. Так что возьми бутылки три «Столичной» и приходи вечерком ко мне. Жена что-нибудь приготовит. Кстати, поближе познакомишься с радистом и Колобком.

— С кем? — не понял Геннадий.

— С Колобком. Нашим командиром отряда. Так все его зовут. Мужик он крутой, но не вредный…

Геннадий, зная аппетит лётчиков — «Водки много не бывает…», купил пять бутылок «Смирновской», колбасы, сыра и рыбы, с двумя сумками в руках явился на квартиру командира. Его встретила довольно милая худощавая женщина лет сорока, и когда Геннадий протянул ей сумки и она заглянула в них, недоуменно проговорила:

— Да вы что?.. Виктор, пойди сюда, — позвала она мужа. — Ты посмотри, что он принёс. Тут на весь ваш отряд хватит.

Биктогиров глянул в сумку с водкой и удовлетворенно усмехнулся:

— Ничего, уговорим…

Пил он действительно много. И не пьянел. Только лицо наливалось кровью, и он становился агрессивнее. Жена, зная его характер, посоветовала сбавить темп, муж вспылил и велел ей убираться в другую комнату: «Не женское дело лезть с советами, когда разговаривают настоящие мужчины».

Колобок пил меньше, но пьянел заметнее, и когда был уже на хорошем «взводе», засобирался домой. Геннадий с радистом тоже встали из-за стола. Биктогиров пошел их провожать. На улице вдруг предложил:

— А не навестить ли нам ночных бабочек? Завтра полетов нет, сам бог велит повеселиться.

— Зря ты, — сказал с укоризной Колендо. — Менять такую милую жену на грязных путан? Брры-ы, — брезгливо помотал головой.

— Милая! — в сердцах повторил Биктогиров. — А знаешь, как она меня называет?.. Татарской мордой. Я этого ей никогда не прощу, буду трахаться со всеми подряд.

— Ну и СПИД или еще чего-нибудь подхватишь… Лучше и ты обзови ее русской мордой, — посоветовал Колобок. — Я ничего оскорбительного в этом слове не нахожу: морда — вполне литературное слово, и красавцами нас не назовёшь.

— Но я не татарин, а башкир.

— Тем более, значит, это тебя не касается. Иди, извинись перед женой, поблагодари от нашего имени ещё раз за гостеприимство, за вкусный ужин и ложись спать. У тебя новый член экипажа, завтра надо с ним работать.

Биктогиров закивал и полез обниматься к командиру отряда — его обида и злость улетучились.

Лётчики простились и разошлись по своим квартирам.

И вот он снова за штурвалом! Двигатели «Ан-24» весело поют, будто радуются вместе с ним свершившемуся! Прав поэт: «Человеку много ль надо…» Любимая работа, безмятежность, доверие! Да, только в небе он чувствует себя спокойно, отрешается от недавних кошмаров, забывает о том, что его ищут. Что же касается доверия, то после одного полета, в котором с Биктогировым случился конфуз — отравился некачественными продуктами, и второму пилоту пришлось взять управление на себя, посадить самолёт в сложных метеоусловиях, — к нему стали относиться с уважением даже те, кто поначалу принял его за чьего-то высокопоставленного сыночка. А командир экипажа теперь просто боготворил второго пилота.