Буало-Нарсежак - Жизнь вдребезги (пер. Райская)

— Сейчас прямо… Затем повернете налево, поедете по направлению к Блере… Там спросите… Это не так просто найти.

Через пять минут Дюваль понял, что заблудился. Он притормозил у бакалейной лавки.

— Вы не скажете, где тут Сверчковый проезд?

Бакалейщица оказалась очень любезной. Она вышла и показала ему перекресток.

— Первый поворот направо. Там увидите трансформаторную будку. Потом свернете налево и… погодите, Сверчковый проезд…

Она посчитала на пальцах.

— Это будет четвертый поворот, опять же налево.

— Я ищу «Укромный приют».

— А! Понимаю.

Она отступила немного назад и взглянула на номер малолитражки.

— Ага! О… Вы, случаем, не мсье Дюваль? Так я и подумала… В газете писали, что приключилось с вашей женушкой. Бедняжечка!.. Она иногда заезжала сюда за покупками… Такая славная. А как ей нравилось в «Укромном приюте»! Она хоть поправляется?

— Да, понемногу. Спасибо.

Дюваль поехал дальше. Он больше просто не мог поддерживать этот разговор. Яростно ударил кулаком по рулю. Ну уж нет! Он так долго не выдержит. «Вы, случаем, не мсье Дюваль?» Похоже, его здесь ждали! «В «Укромном приюте» меня встретят вазы с цветами и тапочки возле кровати! А горничная спросит, хорошо ли я доехал… С меня довольно».

Он заорал:

— С меня довольно! — и резко затормозил. Перед ним возник «Укромный приют». Большой дом, сложенный из белого песчаника, который добывают в этих краях. Дом его мечты. Как раз такой, какой ему хотелось купить. Дом озаряли лучи заходящего солнца. От него веяло негой и покоем.

Черная мраморная табличка возвещала: «Укромный приют». Ворота оказались запертыми, но самый большой ключ из связки как раз подошел к их замку, и Дюваль поехал по аллее, ведущей к крыльцу. Его окружал запущенный сад, по которому порхали воробьи и дрозды. Справа под огромным тисом стояли металлические стулья и складной стол. Слева располагался гараж. Все окна в доме были закрыты. Дюваль поднялся по ступенькам и на сей раз выбрал из связки ключ от сейфового замка. Ему чудилось, будто он вернулся к себе домой. Сразу нашел выключатель и включил свет в просторной прихожей, выложенной черно-белой плиткой. Бесшумно прикрыл за собой дверь и прислушался, заранее зная, что он здесь совершенно один. Правда, на вешалке висел синий дождевик. Он, конечно, принадлежал незнакомке. Ничего удивительного в этом не было. И все же это показалось Дювалю добрым знаком.

Дюваль пересек прихожую. Двустворчатая дверь слева, вероятно, вела в гостиную. И он не ошибся. Неяркий, изысканный свет от венецианской люстры падал на старинную мебель — глубокие кресла, комоды, диван, круглый столик… Затем шла еще одна гостиная, поменьше, — скорее даже, курительный салон. Дюваль не спеша прошелся по комнатам, ни до чего не дотрагиваясь. Лишь заметив рядом с телефоном едва начатую пачку сигарет, он поднес ее к носу. Сигареты с ментолом… те, что курит Вероника. Он швырнул их обратно, словно они внушали ему страх. Выходит, Вероника все-таки жила здесь, в доме, принадлежавшем другой женщине? Нечего и пытаться их понять. Он заглянул в библиотеку с пустыми полками для книг. Комната выглядела заброшенной. Почему? Еще одна загадка. Теперь он прибавил шагу — так ему не терпелось поскорее все обойти, до конца осмотреть то, чему он не находил объяснения.

По коридору он прошел на кухню — просторную, со всеми необходимыми приспособлениями, рядами блестящих кастрюль на полках, плитой, работавшей на газу и на электричестве, большим холодильником, в который он заглянул на ходу. Там оказались бутылки с аперитивом, салат, морковь, яйца и несколько консервных банок. Наконец он добрался до столовой, обставленной в деревенском стиле, с продолговатым сервировочным столиком, обеденным столом на восемь персон, окруженным плетенными из соломы стульями. На стенах развешаны старинные тарелки, с изображением простеньких ребусов, сельских сценок, загадок..^ К. своему удивлению, он вновь очутился в прихожей и на сей раз осмотрел ее повнимательней. Над вешалкой висела голова оленя, напротив — кабанья голова, а по бокам от нее стояли два охотничьих ружья. Все выглядело очень зажиточно и традиционно. Он подошел к лестнице. Чудесные перила. Натертый воском дуб. На ступеньках лежал красный ковер. На площадке между этажами стоял сундук, над которым висела картина, изображавшая псовую охоту. А вот и спальни. Дюваль отворил первую дверь и зажег свет. Здесь царил некоторый беспорядок; на столе валялись женские иллюстрированные журналы, стояла пепельница с недокуренными сигаретами, покрывало на постели плохо расправлено, между дверцами шкафа зажат краешек одежды. На круглом столике между окнами он заметил проигрыватель. Прошел через всю комнату и наклонился, чтобы прочесть название пластинки: ну конечно, Беко! Так он и думал. А книга на столике возле кровати… Так и есть! Мазо де ля Рош! Здесь обитала Вероника… Разве не ее духами всюду пахло? Он вертел головой направо и налево, принюхиваясь к запахам мастики и увядших цветов. А может, это всего лишь игра воображения? И Вероника не могла жить в этой комнате, потому что на письменном столике стояла большая цветная фотография незнакомки. Он ее сразу узнал, хотя по сравнению с нею снимок на удостоверении личности выглядел просто карикатурой! У Дюваля защемило сердце, когда он вспомнил жалкое личико, искривленный параличом рот… Он глядел и не мог наглядеться на прекрасное улыбающееся лицо, напомнившее ему знаменитых артисток… глаза Морган, нос Далиды… Мадам Дюваль, урожденная Версуа… Тяжело вздохнув, он прошел в гардеробную. Ничего необычного. Заглянул в платяной шкаф. Совсем немного одежды. Несколько висевших здесь летних платьев? легких блузок наверняка принадлежали не Веронике.