Майкл Коллинз: Потерянные души

— Так что?

Она открыла глаза.

— Сосед… — Она прокашлялась. — Кто-то видел грузовик неподалеку от того места, где девочка погибла. Он записал номер.

— И?

— Я проверила. Он зарегистрирован на Кайла Джонсона.

Кайл Джонсон играл защитником в нашей школьной команде. Он стал первым в нашем городке, кого за долгие годы можно было, пусть с небольшой натяжкой, назвать знаменитостью. Он обеспечил нам за сезон девять побед при двух поражениях, причем к началу сентября у команды было семь побед подряд. Занесенный в список самых многообещающих защитников страны, он впервые за тридцать шесть лет вывел нас в финал первенства штата.

У меня перехватило дыхание.

— Этот сосед, он видел, как машина переехала девочку?

— Он не видел ничего, кроме номера.

— Поэтому шеф и вызвал меня? Мы по этому поводу собрались?

Лойс раздавила сигарету.

— Я не знаю.

И тут она поцеловала меня в щеку, чего прежде никогда не делала на людях. По-моему, сделала она это, чтобы не заплакать.

Секретарша шефа сказала мне, что шеф хочет встретиться со мной в приемной мэра. Приемная была на третьем этаже в конце длинного коридора мэрии. Потолок третьего этажа был весь сводчатый, расписанный в тускло-коричневых и зеленых тонах на темы первопроходцев — мужчины в хвостатых шапках из цельных енотовых шкурок творили топорами челноки и хижины.

Сводчатый потолок усиливал звук. Я слышал автоматные очереди, вырывавшиеся из-под пальцев сидящей за пишущей машинкой Бетти Уэббер, секретарши мэра. Когда я вошел в приемную, она только взглянула на меня и велела подождать. Сквозь матовое стекло внутренней двери я различал две фигуры. Бетти спросила:

— Хотите кофе?

Кофейник бурлил возле окна. Кроме обычного печенья имелась еще коробка пончиков. Я налил себе чашку и стоял, глядя в окно. Погода изменилась — голубое в легких облаках небо вместо утренней пасмурности. Оттого смерть девочки казалась еще печальней.

Мне была видна автостоянка. Макс все еще оставался запертым в машине. Конечно, следовало бы отвезти его домой, прежде чем ехать в управление, но ради чего? В безмолвие и одиночество?

Дальше по берегу реки солнце посверкивало на разбитых окнах старых складов. Я поднес чашку с кофе к губам. Вкус официальности — крепкий и горький. То, что мне требовалось.

Я слышал доносящиеся из кабинета мэра тихие отзвуки голосов, слышал, как Бетти печатает у меня за спиной. Она была подругой Лойс, женщины, знающей обо мне больше, чем следовало знать кому бы то ни было. Она организовала местный «Стол Восьмерых», методистскую группу, которая субботними вечерами мародерствовала по окрестностям во всеоружии кастрюлек, праведности и доски для «эрудита». После развода я подвергся атаке керамических горшочков с запеченным в них тем или этим, чесночным хлебом и тыквенным желе, анонимно оставленными у моей двери. Происхождения этих даров я так и не выяснил, но подозревал Бетти.

Обернувшись, я поймал на себе взгляд Бетти, но она отвела глаза.

Такими были воды, в которых я плавал на протяжении тех лет.

От мэра пахло «Олд спайс» в смеси с горячим виски. Когда я вошел, он стоял, облаченный в свой фирменный блейзер, тот, в котором он появлялся в принадлежавшем ему магазине подержанных авто. Право на славу мэр заслужил тем, что был способен засунуть в рот свой кулак целиком. Каким-то образом это открыло ему путь в политику. Он улыбнулся мне, но цвет его лица наводил на мысль о сердечном приступе.

На столе мэра стоял портативный телевизор. Все еще шла передача с того места. Он шагнул навстречу и положил руку мне на плечо:

— Господи Боже, как ты, Лоренс?

Этот вопрос заставил меня подавить зевоту, и мне на глаза навернулись слезы.

Мэр выглядел сокрушенным. Он повернулся и сел на край стола.

— Ты что-нибудь из этого видел?

— Смотрел в комнате отдыха.

Мэр испустил глубокий выдох:

— Скажу сразу — ты уже проделал черт знает какую работу. Мы намерены заплатить тебе сверхурочные. — Он внезапно умолк.

На экране показывали меловой абрис девочки. И я снова увидел в кадре себя.

Мэр покачал головой, затем убавил громкость.

— Ну почему такое случается с нами, Лоренс? — Он сказал это, словно надеясь услышать ответ. Ответа у меня, конечно же, не было. — Знаешь, Лоренс, как мэр, как хранитель этого города, я боюсь ночей вроде вчерашней. Такие ночи не приносят ничего, кроме страданий и сожалений.

Я промолчал. Шеф заполнил наступившую тишину: