Алина Егорова - Дар богов

А еще ей привиделся интересный мужчина. Он внимательно смотрел на нее, и Зина знала, что это – ее суженый, с которым они проживут вместе много лет, долго и счастливо. В тринадцать лет о замужестве не думается, а если и думается, то как о чем-то очень далеком, что обязательно случится – потом – и будет восхитительным, как сказка. И будущий возлюбленный представляется прекрасным принцем. В ее грезах он таким и был: блондином с прямым острым носом, красивыми губами и выразительными, глубоко посаженными глазами под широкими дугами бровей; у внешних углов глаз – ямочки, из-за которых глаза его казались еще больше. В тени они были серыми, а на солнце становились необыкновенно голубыми, как небо в апреле.

И снова – казенные стены. Ее пригласили в комиссариат полиции, позвонили по телефону, объяснили причину ее вызова простой формальностью. Зинаида Соболева шла по цветному узору, выложенному фигурной плиткой тротуара, мимо аккуратных клумб к отремонтированному двухэтажному зданию. Теперь это – комиссариат, а раньше здесь находилось отделение милиции. Она хорошо помнила, как ее вела сюда бабушка, но тогда тротуар был обычным, кое-где – в трещинах, вместо клумб стояли скамейки с изогнутыми спинками. Сейчас около крыльца тоже стояли скамеечки, но другие – низкие, в западном стиле. Бабушка тогда взяла ее с собой, как потом поняла Зина, для морального воздействия на милицейских бюрократов, чтобы, увидев такую кроху, они разрешили ей свидание с матерью.

Зина вошла в вестибюль, затем поднялась на второй этаж, к инспектору. Коридор, как и много лет тому назад, остался таким же мрачным, но теперь не было очереди под дверями. Она нашла нужный кабинет, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы избавиться от волнения. Вошла.

– Добрый день, присаживайтесь, – голос официально-любезный.

Инспектор, в аккуратной белой рубашке с погонами, начал с формальных вопросов: спросил ее фамилию, имя, адрес, а уж потом перешел к делу.

– Насколько нам известно, вы занимаетесь изучением жизни куршей и часто бываете в Гируляе. Наслышаны о вашем докладе. В связи с этим – вопрос. В реке найдет труп мужчины – вот этого. Он погиб примерно две недели тому назад. Вы его там видели?

Перед ней положили фото, явно сделанное для какого-то документа.

– Нет.

– Подумайте. У него имеются особые приметы: одна рука обожжена, на другой – татуировка в виде паука. Может быть, вы его встречали раньше?

От волнения у Зины участилось дыхание, под широкими рукавами к запястьям потекли два противных ручейка – ее прошиб пот.

– Нет, – повторила она.

Инспектор задавал еще какие-то вопросы, Зина отвечала как в полусне. После беседы, едва держась на ногах, она выплыла в коридор.

Ей часто снился один и тот же сон. Он снился ей очень давно, настолько давно, что, кажется, она его видела с самого рождения. После него душу всегда гнетет тревога и весь день все валится из рук. В этом сне ее молодая, красивая мама и папа – не такой молодой, но он с нежностью смотрит на маму. Потом – неизвестно откуда – появляются двое. Высокий бесцветный блондин и низкий усатый крепыш. Она четко видит их лица – неприятные и зловещие. «Прелестное дитя», – говорит высокий и тянет к ней огромную татуированную пятерню, чтобы погладить ее, как котенка. Зину охватывает ужас, она убегает, чтобы спрятаться. А потом видит маму с перекошенным лицом и окровавленными руками, а на полу лежит болезненно-белый папа. Зина понимает, что он – мертвый.

– Доченька! Пустите меня к ней! – раздается истошный мамин крик.

Зина хочет крикнуть: «Мама!» – пытается к ней бежать, но что-то ее удерживает. Она кричит – и просыпается.

Весь день потом Зина ходит как в воду опущенная. Ей всюду мерещатся эти двое из сна. То одного, то другого она видит в случайном покупателе, когда стоит в очереди в универмаге, в пассажире автобуса, сидящем у окошка напротив, во встречном прохожем… Пугается, приглядывается и с облегчением вздыхает – нет, не он.

Зина не сомневалась – утопленник, чье фото ей предложили для опознания, – не кто иной, как тот самый блондин из ее сна! Как так получилось, что человек из сна перешел в реальность, оставалось загадкой.

Доклад главного специалиста краеведческого музея Зинаиды Соболевой на конференции в Стокгольме вызвал большой общественный резонанс и обратил внимание городских властей на островок леса и части дюн, где когда-то жили племена куршей. Было решено создать там музей под открытым небом, чтобы сохранить обнаруженное наследие прошлого. Зинаиду пригласили сотрудничать; выделили для нее рабочий кабинет – там же, в Гируляе, в здании на заброшенной спасательной станции. Маленький, на две комнаты, домик на скорую руку отремонтировали, привезли туда простенькую мебель, оргтехнику, организовали небольшую кухню – стол с чайником и микроволновкой, так что получился вполне уютный офис. Зина лучшего места для работы и представить себе не могла! Утром она ехала против основного потока машин – за город, оставляла автомобиль в «кармане», на развилке, и шла пешком в дюны – в песчаную пустыню с проросшей травой и низкими кустами, с любовно сделанными из сухих веток искусственными укреплениями, напоминавшими пчелиные соты. Зина любила дюны – за их микромир. В дюнах всегда тепло, и оттуда открывается волшебный вид на море. Она спускалась к морю и шла по пляжу по дощатому настилу. Дорожка из досок обрывалась метров через сто – к спасательной станции новую еще не проложили, а старую давно разобрали. Зина разувалась и дальше шагала по кромке воды. Белая пена липла к ногам, норовя достать до подола длинной юбки. Зина задирала его выше колен, пытаясь спасти юбку от промокания, но море всегда побеждало, оно притворно успокаивалось, усыпляя бдительность своей жертвы, а потом внезапно окатывало ее высокой волной.