Антон Леонтьев - Псевдоним Венеры

Понимая, что разоблачена, Галя резко закрыла дверь и вышла из своего убежища. Странно, но Лера не выказывала ни малейшего испуга или отлично играла свою роль бравой девицы.

– Какими судьбами? – спросила Лера, поднимаясь из-за стола и заслоняя собой дневник. – Ах, что уж тут гадать! Наверняка бежала из колонии, ведь так? Ты ведь знаешь, что тебе за это будет?

– А знаешь ли ты, что тебе будет за все то, что ты совершила? – спросила Галя, медленно наступая на кузину. – Ты ведь убила Никиту!

– Убила! – ответила с улыбкой Лера и взяла в руки дневник.

– И старушку-соседку тоже убила? Это было твое первое убийство?

– Тоже убила! – охотно согласилась Лера. – Но насчет первого убийства ты не права, Галочка. Одно из первых. Первое было, дай-ка подумать, ах, еще в детском саду! Был там такой назойливый толстячок Федяка, который ко мне приставал и постоянно за косы дергал! Пришлось его приструнить – в самом что ни на есть прямом значении этого слова. При помощи струны обуздать его темперамент, так сказать…

Ну как же, эту страшную историю Галя отлично помнила: мальчик в детском саду запутался в запасных струнах, которые обнаружил в музыкальной комнате, и удушил сам себя. Выходило, что не сам себя – его убила Лерочка!

– Ты монстр, Лера! – сказала Галя, краем глаза взглянув в направлении кровати. Ведь о том, что она была в квартире не одна, а с Ликой, Лера понятия не имела. – Ты чудовище! Тебе надо лечиться!

– Я монстр и горжусь этим! – ответила девочка-ангел. – Потому что я всегда получаю то, что хочу! Или заставлю других сделать это! Или, например…

С этими словами она схватила со стола пенал и швырнула его в Галю. Та, не ожидавшая нападения, не смогла увернуться, и пенал попал ей в голову. Было больно, но хуже всего, что это на несколько секунд вывело Галю из строя. Лера же метнулась тем временем к тайнику, запихала в него тетрадь и что-то нажала. Галя увидела, как тайник закрылся.

Она бросилась к кузине, схватила ее за плечи, но та повернулась к Гале с торжествующей улыбкой. В руке у нее был острый нож. Он уперся прямо в грудь Гале. Девочка на шаг отступила.

– Ах, уже испугалась? Боевой задор прошел? Ты ведь за дневниками пришла, скажи честно? И воспользовалась ключом, который лежит за кадкой с фикусом? Я давно твердила родителям, что это глупо и опасно, но они и слышать ничего не хотели. Ничего, теперь поймут, что я была права, будут еще прощения просить и подарками меня засыпать, чертовы остолопы!

Она надвигалась на Галю, которая отступала, понимая, что Лера замыслила новое убийство. И жертвой на этот раз должна была стать она сама.

– Рассказать, что я сделаю? – спросила, сладко улыбаясь, кузина. – Ты, беглая преступница, явилась ко мне, чтобы убить, но мне удалось отстоять свою жизнь. Я зарежу тебя! И все сочтут, что это была необходимая самооборона, потому что потом в руку тебе я вложу топорик или молоток.

Она надвигалась на Галю, а та все ждала, что на подмогу ей придет Лика. Но подруга или испугалась, или заснула под кроватью.

– Ты не представляешь, какое это доставит мне удовольствие! – продолжала вещать Лера. – Я тебя уже тогда хотела убить, вместе с Никиткой, но нельзя было, ты мне была нужна живой. Так приятно было видеть твою идиотскую физиономию на суде! Но теперь момент настал!

Она взмахнула ножом, Галя оступилась и упала, Лера нагнулась над ней, желая вонзить ей нож в грудь, и в этот момент Галя увидела над головой преступницы-кузины вазу. Раздался треск, послышался стон, и Лера ничком повалилась на пол.

Позади нее, с горлышком вазы в руках (днище отвалилось от удара) стояла Лика.

– Я уж думала, что пробил мой последний час! – выдохнула Галя и обняла подругу.

Лика, смотря на поверженную Леру, только и выдавила из себя странным тоном:

– Эта твоя Лера очень, надо сказать, интересная особа…

– Ты права, но в тюрьме она может оказаться только в том случае, если у нас будут улики. Давай помоги мне связать ее, потому что неизвестно, как долго она пробудет без сознания. Ведь в обычном состоянии она крайне опасна!

Подруги быстро связали Леру при помощи ее же собственных шмоток, которых было полно в комнате. Рот ей заткнули грязными чулками, а нож, которым она угрожала Гале, положили от греха подальше на стол.

Лера пришла в себя удивительно быстро и тотчас стала извиваться на ковре, походя на большого дождевого червя. Она мычала, дико вращала глазами, из которых лились слезы, и надувала щеки.

– Может, она раскаивается? – спросила сердобольная Лика. – Или хочет нам что-то сказать?