Антон Леонтьев - Псевдоним Венеры

Поэтому первым делом Матрена Харитоновна велела вызвать к себе Инну Григорьевну. Докторша появилась минут через пятнадцать, запыхавшаяся, бледная, трясущаяся. Так и есть: дрейфит, понимая, что попала в вырытую ею же самой яму. Но боится это признать.

Не предлагая докторше сесть – Матрена Харитоновна никому никогда не предлагала сесть, если человек был ниже ее по статусу, – заместительница директора начала подлинный допрос.

Длился он недолго, докторша юлила, однако под конец показала свое истинное лицо. Припертая к стенке, она обматерила Матрену Харитоновну. Начальница же усмехнулась и достала из несгораемого ящика толстую папку.

– Все ваши медосмотры я тщательно фиксировала. Здесь имеются показания тех девочек, которых вы подвергли насилию. А у нас в Уголовном кодексе, слава богу, имеется соответствующая статья. Так что, дорогуша, вы скоро загремите на зону. И вы придетесь ко двору – еще бы, лесбиянок там уважают!

Инна Григорьевна задрожала, попыталась вырвать досье, что, конечно же, у нее не вышло, заработала от Матрены Харитоновны отличный хук в левую скулу, зарыдала, попыталась взять свои слова обратно, но начальница холодно заметила:

– Я даю тебе последний шанс: убирайся из моей колонии как можно быстрее, лучше всего прямо сейчас. Мне такая, как ты, не нужна! Если ты сделаешь это, то, может быть, я и не дам досье на тебя ходу. А вот если ты не подчинишься моим требованиям…

Инна Григорьевна все хорошо поняла. Она и так подозревала, что после ухода на пенсию старого директора Матрена ей житья не даст. Но уж лучше самой перевестись на другую зону, чем попасть туда в качестве заключенной!

Поэтому она тут же написала заявление об уходе по собственному желанию, которое Матрена немедленно завизировала, а затем красноречиво посмотрела на часы. Намек был более чем понятный.

– Отдайте мне досье! – потребовала Инна Григорьевна, и Матрена швырнула ей папку. Докторша дрожащими руками схватила ее, открыла – и увидела пожелтевшие вырезки из газет.

– Но вы…. Вы меня обманули! У вас нет никакого досье!

– Сама виновата, что повелась на эту идиотскую уловку, – заметила с большим удовольствием Матрена Харитоновна. – Но заявление ты написала? Написала. Так что катись теперь к чертовой матери!

Она расхохоталась докторше в лицо, и та ретировалась из кабинета, пылая праведным гневом и кроя заместительницу директора последними словами. Но Инна Григорьевна понимала, что проиграла эту схватку. Однако сдаваться она не собиралась: у нее имелись влиятельные друзья, к которым она и намеревалась обратиться.

А Матрена Харитоновна, чрезвычайно довольная тем, что сумела обвести вокруг пальца жирную докторшу, причем еще с помощью такого незамысловатого трюка, стояла около окна, наблюдая за тем, как вишневые «Жигули», за рулем которых находилась Инна Григорьевна, чей цвет лица сравнялся с цветом автомобиля, покидает пределы колонии. Так-то лучше! Скатертью дорога! Она знала, что докторша попытается задействовать свои связи, но особого успеха ей это не принесет. Потому что у Матрены Харитоновны тоже были связи.

Часы показывали двадцать минут одиннадцатого. День только начался, а уже сделано так много. И от одной подколодной змеи она успешно избавилась, сама того не намечая.

Теперь следовало приступить к тому, над чем она думала все эти недели, – к расправе над Ликой. Поэтому, выкурив еще одну сигарету, Матрена Харитоновна потребовала крепкий чай – она пила его без сахара, молока или лимона. Все это было для неженок и хлюпиков. А потом пожелала видеть Лику.

Наверняка девчонка понимала, что от расправы ей не уйти, и все это время дрожала. И сейчас пустит слезу, будет унижаться и каяться. Матрена Харитоновна решила, что не будет мешать этому спектаклю, а потом прикажет отвести Лику в карцер. И все, ловушка захлопнется.

Она попивала чай, просматривая накопившиеся бумаги, когда в кабинет без стука (чего Матрена Харитоновна на дух не переносила) влетела секретарша и выпалила с порога:

– Ее нигде нет!

– Кого нигде нет? – переспросила Матрена, отчего-то считая, что секретарша имеет в виду врачиху. Ну так правильно, она, собрав манатки, уехала восвояси.

– Лики Афанасьевой нигде нет! – заявила, трясясь, секретарша. – Она исчезла!

Матрена Харитоновна поднялась из-за стола во весь свой богатырский рост, причем так стремительно и резко, что опрокинула чашку и чай залил бумаги. Но на такие мелочи она, конечно же, внимания не обращала.