Ксения Баженова - Убить своего дракона

Сегодняшний визит в клинику оказался для Ольги очень воодушевляющим. Рецепты, которые вручил ей седенький профессор, показались аттестатом за успешно сданные экзамены.

— Ну, что, голубушка моя, Ольга Андреевна! Все хорошо. Немного слабовато ваше сердечко, но еще вполне-вполне жизнеспособно. Поэтому, главное, принимайте лекарства. И живите долго, спокойно и счастливо.

Теплое пожатие сухой ладони и белый халат профессора оставили в ее душе чувство свежести, чистоты и довольства, будто ее саму вымыли, накрахмалили и выгладили.

Спускаясь по гулкой прохладной лестнице, она услышала, как четко постукивают ее каблучки, и сказала себе:

— Все! Шарканье прекращаем!

И в голове вдруг неожиданно появилась мысль о работе, оставленной ради Гриши. Прежде чем отправиться на вокзал, она зашла в аптеку, а затем в книжный магазин, где долго выбирала и купила несколько профессиональных журналов. От новых переживаний и городской жары Ольга быстро утомилась и решила взять такси, чтобы успеть вернуться до обеда.

Осень уверенно и быстро вступала в свои права, но, должно быть, в преддверии грозы в воздухе повисло тропическое парилово, и вскоре Ольга почувствовала себя хуже, хорошо, что бомбилы выстроились очередью рядом с метро. И она не торгуясь согласилась на высокую цену, которую заломил усатый водила в потертой вельветовой кепке набекрень.

Гроза их накрыла на выезде из города: наступивший сентябрь на своем исходе сжалился над подмосковными землями и вылил всю неизрасходованную летнюю норму осадков. Когда миновали фронтовую линию дождя, Ольга стала смотреть на дорогу. Все цвета вокруг сделались ярче и насыщеннее, деревянные домики будто заново покрасили, пыльная флора у дороги воодушевилась и поднялась, сверкая изумрудно-зеленым, ярко-желтым и фиолетовым. Что до участков, так те вообще забыли о наступлении осени и возомнили себя райскими кущами или разноцветными павлинами, и каждый, распушив свои перья и пестрые лепестки, боролся за звание главного ботанического сада дачного Подмосковья. За заборами мелькали зонтики; земля расползалась коричневой жижей, чавкающей и скользкой, дачники обулись в резиновые калоши и сапоги, которые замызганными парочками стояли почти у каждого крыльца.

— Поплаа-а-аваем! — всякий раз, преодолевая очередную лужу, восклицал водитель. — А заодно и помоемся! — Эта неказистая шутка заставляла Ольгу улыбаться. Однако день после возвращения домой пошел сумбурно.

Владлена встретила ее рассерженной — то ли из-за приезда на такси: «Такими деньжищами швыряться! Сказала б своему лощеному с холодильником в машине, он бы отвез и привез. С твоим сердцем да по жаре мотаться!», то ли от того, что ей помешали смотреть дневной сериал, который, кстати, и спас обессилевшую Ольгу от ворчания домработницы. Владлена уже несколько месяцев со звериной серьезностью наблюдала за отношениями редкостного подонка Антонио с Хуанитой — обманутой дурой и тетёхой, и маньяком-убийцей, который в свою очередь уже шестую серию лежал в коме и потому не давал мексиканской полиции продвинуться в расследовании преступления. Однако она все же спросила, что сказал доктор, и, услышав удовлетворительный ответ, метнула свирепый взгляд на телевизор. Ольге не хотелось выслушивать нотации, и она быстро прошла к себе.

Доставая журналы и купленные лекарства из сумки, задела покраснение на запястье — это Владлена принесла утром завтрак в постель, пролила горячий чай и обварила ей руку. Но Ольга собралась, вспомнив данное себе обещание: «Не шаркать!», стала пролистывать пахнущие типографской краской страницы, хотя иногда останавливалась, чтобы специально набрать в легкие побольше воздуха. Духота не давала дышать полной грудью, лоб покрывался испариной. Дождь облегчения не принес. Скоро Владлена подала обед.

Домработница внимательно следила не только за тележизнями. В ее беспокойном мозгу выстроился свой «домашний сериал», например, приема Андревной таблеток. Был заведен маленький подносик, где они хранились в серебряных флакончиках, покрытых эмалью. Ангелочек на фоне облаков — после завтрака, розы на синем — после обеда, толстенькая сова — после ужина.

После обеда Ольга осталась в гостиной. Но вскоре ее стал раздражать гул телевизора, в мозгу расползалась блошиная каша из мелькающих мыслей, журнал валился из рук, очень хотелось спать, неожиданно воспалилась и заболела рука, но она не хотела беспокоить Владлену, а заодно и себя ее причитаниями, и терпела. Куда-то запропастилась кошка. На мгновение ей показалось, что утреннего визита и доктора, обещающего ей жить долго и счастливо, вовсе не было. Где же, где же взять сил? Надо бы прилечь.