Ксения Баженова - Убить своего дракона

— Ма! Где ботинки и кожаная куртка?

— Оденешься, как нормальная студентка! Понятно?! — ответила мать из-за двери.

Спорить и ругаться сил не было. Лара надела джинсы, бежевую водолазку (о ужас!), всунула ноги в сапоги на молнии, а руки в голубую курточку, отороченную мехом (все куплено Маргаритой Николавной), перекинула через плечо любимую черную кожаную сумку (хорошо хоть ее не конфисковала), и, пока курила на остановке, как раз подъехал автобус до метро, который и решил дилемму — снова пойти к Сашку или все-таки поехать в институт.

На первую лекцию она опоздала. На подходе к alma mater из старенькой «БМВ» высунулся троечник Цапелькин:

— Ларка, курить есть? Прыгай к нам.

Она села в машину, и в ее руках сразу оказалась бутылочка холодненького «Старопрамена». Она почти залпом осушила половину.

— Ну ты даешь, Селезнева! — На первом курсе они подружились именно из-за комичного сходства фамилий, но роман не задался, просто приятельствовали. — Может, напьемся и в школу не пойдем. А? — Цапелькин глянул на водителя, но тот инициативу не поддержал:

— Ребзя, у меня сегодня пересдача. Я пас.

— Ладно, ребят, я тоже побежала. — Лара немного взбодрилась. На нужном этаже она остановилась в конце лестничного пролета, присела на корточки и стала рыться в сумке, чтобы найти жвачку. До конца лекции оставалось немного. Подождет. Вдруг в полной тишине раздался скрип двери, и Лара любопытно выдвинула голову из-за стены: из ее аудитории вышел одетый в серую кенгурушку Гавр. Дошел до учительской, огляделся по сторонам, заглянул внутрь, еще раз просканировал коридор и юркнул в дверную щель.

Полбутылки пива, которые сначала подействовали живительно, рассосались в крови, и снова подступил легкий тремор.

— Светк, может, ну ее на фиг, эту лекцию, — сказала Лара своей лучшей подруге на перемене. — Чего-то меня колбасит, сил нет. Перебрали вчера. Может, поедем ко мне, пивка возьмем? Мамаша в школе до вечера.

— О, нормальная тема! Мне тут фильмец как раз хороший дали.

— Супер. Только давай в столовке пожрем. А то у меня с утра, кроме кефира, пива и жвачки, ничего во рту не было. У тебя деньги есть, кстати? Мами на меня обозлилась, ничего не дала.

— Есть.

В длиннющей очереди в столовой за ними пристроились две преподавательницы. Лара услышала обрывки разговора и напряглась.

— Никогда такого не было, все до копейки вытащили.

— Да ужас, всегда сумки оставляли. И главное, моя тоже там стояла с деньгами, мне просто повезло. Видно, вор точно знал, что у Дмитрий Борисыча получка. Но смотри, как он подгадал, редко в деканате нет ни одного человека. Жалко Димку, в отпуск же собирался. Ну что у нас за зарплата, приходится на все откладывать. Задушила бы гада своими руками…

— Да я уверена, что не найдут никого. Камер-то нигде нет. Хотя давно пора поставить с такой обстановкой в стране.

И учительницы переключились на политику и правительство.

Лара медленно ковыряла вилкой в винегрете.

— Ты чего не ешь, хотела же? — Светка наворачивала сосиску с гречкой.

— Слушай, я тебе хочу кое-что сказать, только ты пообещай не злиться.

— Что такое?

— Да про Гавра.

— Опять ты за свое.

— Ну, тогда не буду ничего говорить.

— Нет уж, говори, раз начала.

— Не здесь.

Лара шла молча. Она ненавидела Гавра. А Светка, ее лучшая подруга, была в него влюблена. Он пудрил ей мозги. Встречались они недавно, и Светке еще не представился случай это понять. К тому же на Светкином носу прочно сидели розовые очки и исчезать не собирались. Дочка родителей-бизнесменов, которые не интересовались ею абсолютно, а только давали денег, Светка хваталась за каждый намек на любовь со стороны мужского пола. Правда, если дальнейшее развитие событий ей не нравилось и надежда на вечную любовь себя не оправдывала, претендент отлучался сразу, в противном же случае она погружалась в отношения со звериной серьезностью. Так произошло и с Гавром. Ей он нравился всем — и как ухаживал, и что говорил, и как одевался, и по статусу в институте (отличник, спортсмен, девчонки влюблялись), и по бэкграунду — не красавец, но обаятельный, то, что надо. Родители его, художники, ездили по Европе, имели квартиру в Берлине и часто там зависали. Для Светки с ее родителями-торгашами, которых она практически не видела, а когда видела, все время ругалась с ними, профессия художник, да к тому же много времени проводивший в Европе!!! оказалась красивой ловушкой, заманухой, на которую она клюнула сразу же. Домой он Светку пока не приглашал, «хотел убедиться, что все у них серьезно». К тому же родители как раз сейчас вернулись, и он не хочет их беспокоить, поскольку они очень много работают и не любят, когда в доме появляются незнакомые люди. Он говорил, что, когда станет понятно, что у них «навсегда» (а он в этом не сомневается, ведь влюбился в Светку сразу, как увидел, только в силу нерешительности характера долго присматривался), то тогда он и познакомит ее с родителями и приведет в дом. Светка такой подход объясняла тем, что он серьезный и у него не может быть случайного романа, а все будет по-настоящему, надо лишь немного потерпеть. Когда у него не было денег (а такое случалось, потому что те немалые средства, которые раз в месяц давали ему родители, он сразу якобы жертвовал в фонд больных детей или отдавал бедной старушке на улице — «ты представляешь, какой он добрый! И мне тоже дарит подарки»), Светка платила за него в ресторанах, в кино, могла и из одежды что-нибудь подарить, и к себе домой в прекрасную, огромную квартиру в тихом районе Москвы, она его однажды и привела. И даже мимоходом познакомила с мамой, которая только и спросила — он точно ничего не сопрет?