Инна Бачинская - Шаги по воде

– Из какого кафе?

– Извините, Ксения Валентиновна, – Кира приложил руки к груди, – не могу. Капитан Астахов просил ни с кем это не обсуждать.

– Ладно, я поговорю с капитаном. Он вычислил человека, который пишет мне? – спросила я небрежно.

На лице Киры отразилась борьба. Некоторое время он молча смотрел на меня, потом не выдержал:

– Это я его вычислил! Я, а не капитан! Меня еще ОМОН повязал, а я говорю, звоните Астахову, я тут на спецзадании!

– Ты-ы-ы? – В моем голосе прозвучало недоверие, которое подействовало на Киру, как красная тряпка на быка. – Не может быть!

В итоге он выложил мне все о свидетеле, который видел моего Белоглазого. По его словам был воспроизведен словесный портрет или фоторобот, который затем раздали всем постовым и участковым в городе, и не сегодня завтра его возьмут.

– Не сегодня завтра! – повторил Кира убежденно. – Так вы поговорите с капитаном?

– Поговорю, – пообещала я. – Только… не такие уж мы с ним друзья.

– Он вас очень уважает, – возразил Кира. – Говорит, на редкость умная женщина! Даже страшно.

Комплимент, однако. Узнаю Астахова.

Урбан заходил за мной после работы, и мы бродили по городу до темноты. Стояли тихие теплые вечера. Ближе к ночи поднимался туман. Пахло палыми листьями. Умирание чувствовалось в природе. Мы ужинали в каком-нибудь ресторанчике, пили вино. Болтали о разной ерунде. Александр рассказывал о письмах своих зрителей, я смеялась до слез. Он был великолепным рассказчиком. Но по быстрым взглядам, которые он бросал вокруг, я понимала, он начеку, что он весь как сжатая пружина. Где-то в темноте прятались люди капитана Астахова. А может, и он сам. Я подозревала, что наши долгие прогулки Александр затевает по просьбе капитана, но настаивать на этой мысли мне не хотелось. Мне казалось, я начала понимать, что значит жить минутой. Ожидание становилось невыносимым. Я тоже скользила взглядом по лицам вокруг, полная нетерпения и ожидания.

А Белоглазого все не было.

– Кстати, – вспомнила я, – ты знаешь, что составлен фоторобот Белоглазого и его вот-вот найдут?

– Не знаю, – ответил Урбан удивленно. – Кто тебе сказал?

– Один знакомый мальчик, а ему твой друг капитан!

…Прижавшись друг к другу, мы танцевали в «Белой сове» под медленную томную мелодию. И вдруг я услышала едва уловимый шепот слева: « Анапелис … анапелис… Ночью …» И как ожог – теплое чужое дыхание… Отпрянув от Урбана, я оглянулась. Высокий человек поспешно пробирался прочь, расталкивая толпу.

– Это он! – закричала я. – Белоглазый!

– Где? Что, Ксенечка?

Выпустив меня, Александр рванулся за мужчиной. Догнал, схватил за рукав. К ним уже спешили двое крепких ребят, взявшихся ниоткуда. Подхватив протестующего мужика под руки, они потащили его из зала. Люди, перестав танцевать, тупо смотрели им вслед. Те, кто сидел, привстали, стремясь рассмотреть, что происходит.

Я с трудом добралась до нашего столика, упала на стул, совершенно обессиленная. Промокнула салфеткой лоб и вытерла влажные ладони. Колени дрожали. Схватив стакан, я залпом выпила ледяную воду. Подняла глаза, словно меня толкнули, и встретила пристальный взгляд белых глаз человека, стоявшего у входа. Убедившись, что я его заметила, он неторопливо повернулся и вышел. Я закрыла лицо руками, отгораживаясь от мира.

Так меня и застал Урбан, разгоряченный охотой.

– Саша, это не он, – сказала я, отнимая руки от лица.

– Откуда ты… Почему? – спросил он, опешив.

– Белоглазый только что ушел через ту дверь. – Я показала через какую. – Он никуда не бежал, он все время был рядом… Он мог убить меня… в этой толпе! Когда ты ушел… Никто бы и не заметил.

Урбан молчал. Лицо у него было растерянное. Похоже, он не знал, что сказать. Он повел взглядом по залу, высматривая оперативников, боясь оставить меня одну.

– Он сказал: ночью, – вспомнила я.

– Что? – не понял Александр.

– Он сказал: ночью. Он придет, Саша. Он убьет меня ночью…

– Не понимаю, зачем так рисковать, – пробормотал Урбан. – Он же должен понимать, что вокруг полно людей.

– Он назвал меня… анапелис ! Ему нужно было увидеть меня, как ты не понимаешь! Увидеть и дать понять, что… он рядом.

– Ксенечка, успокойся, – произнес Урбан, протягивая мне бокал с вином. – Он ничего не посмеет тебе сделать. Я думаю… если бы он собирался убить, то убил бы! Он просто пугает.

– Пойди скажи им, пусть отпустят того человека. Это не он, – я даже не сочла нужным отвечать ему. Хорошо ему рассуждать – убьют, не убьют… Уже не первый раз меня кольнуло чувство, что главное действующее лицо в происходящем – Белоглазый, а я – просто статист. Пешка. И меня не колеблясь разменяют при необходимости…