Наталья Корнилова: Все как в кино

– Я поняла, какой эпизод вы имеете в виду. Жесткое порно с садистским уклоном. Вероятно, там только разыграно насилие.

– А вот на той кассете, – горячо перебила меня женщина с белым лицом, – вот на той кассете – уверяю вас – не разыграно! Такое не разыграешь! И тем более… тем более это лежало в сейфе моего мужа!

Я только покачала головой.

…Квартира Кравцовых находилась в недавно отстроенной высотке с автостоянкой, обнесенной высокой чугунной оградой. По всей видимости, Марк Олегович вселился сюда относительно недавно: дому не было и года.

Нет надобности описывать подъезд и квартиру Ирины Романовны: это было типичное «новорусское» жилище, со всеми приличествующими тому атрибутами: консьержем и охранником в вестибюле, покрытом ковром, лестницами, сплошь застеленными ковровыми дорожками и заставленными кадками с пальмами; в квартире, шикарной, двухуровневой, с неисчислимым количеством комнат – картины, скульптуры, золото, белая кожаная мебель и люстры, которые, вероятно, делали на заказ или попросту стырили из какого-нибудь дворца под Питером.

– Вы живете тут одна? – осторожно спросила я.

– Нет. Еще есть две горничные, охранник и… м-м-м… – Она замялась, а потом взмахнула в воздухе рукой и произнесла – Борис Сергеич, вы где?

– Ира?

Из смежной комнаты к нам вышел высокий седеющий мужчина моложавого вида, стройный и подтянутый, в черных брюках и белой рубашке с закатанными рукавами. В руке он держал сигару.

Увидев меня, мужчина приподнял бровь и вопросительно проговорил:

– Ирина Романовна?

– Это Мария… та самая…

– Мария Якимова, – представилась я. – Я из детективного агентства «Частный сыск».

– Вы все-таки решились на это, Ирина Романовна? – сказал мужчина, и в голосе его прозвучало неодобрение.

Та уселась в кресло и, налив себе вина из большой фигурной бутыли, перевитой золотистой проволокой, произнесла:

– А что мне делать, если… если я потеряла сон? Если я так вообще жить не могу? Вы же сами соглашались со мной, Борис Сергеевич.

– Соглашался, – сказал он и повернулся ко мне: – Меня зовут Борис Сергеевич Теплов. Я старый друг и адвокат покойного Марка Олеговича. Вице-президент столичной гильдии адвокатов, – после некоторой паузы внушительно прибавил он. – А вы, значит, и есть та самая знаменитая Мария из «Частного сыска»? Мне приходилось слышать про вас от общих знакомых.

– Общих знакомых?

– Или, скажем так, людей, которые прибегли к вашим услугам и счастливо разрешили с вашей и уважаемого Родиона Потаповича помощью свои проблемы. Мария Якимова… интересно. Интересно.

– Вы находите что-то интересное в моем имени и моей фамилии? – прищурилась я.

– Совершенно справедливо изволили заметить. Точно так же, как вас, звали одну известную особу. Я думаю, вы о ней слышали. Она тоже носила имя Мария. И ее отца звали Иоаким. Или Яким, по-русски. То есть, если именовать ее по старорусской традиции, – Марья Якимова.

– Кажется, я понимаю, о ком вы говорите, господин Теплов, – сказала я. – Мария… Иоаким. Вы имеете в виду деву Марию, не так ли?

– А вы догадливы.

– Это профессиональное. Но, мне кажется, Борис Сергеевич, мы несколько отклонились от темы. От основной темы нашей встречи.

– Нам следует пройти в кабинет Марка, – хрипло произнесла Кравцова, допив все вино, что она налила в бокал. – Он заперт, ключ я всегда ношу с собой.

И она, расстегнув две верхние пуговицы блузки, сняла с шеи золотую цепочку, на которой висел – словно распятие, или «гимнаст», как говорят многие «новые русские», – ключ весьма прихотливой формы. Такой сложно подделать. По всей видимости, Марк Олегович Кравцов знал, какой замок следует врезать в дверь своего кабинета.

– Следуйте за мной. И вы, Борис Сергеич.

Теплов окинул меня чуть насмешливым взглядом и пристроился вслед за мной.

Мы вошли в просторный темный кабинет, два больших окна в котором мало того, что были закрыты жалюзи, так еще и затянуты тяжелыми плотными портьерами. Центром кабинета являлся огромный рабочий стол, на котором стояли открытый ноутбук, тяжелая хрустальная ваза и большой канделябр с толстыми свечами. Рядом с канделябром стояла стопка водки, прикрытая ломтиком черного хлеба.

Ах, да, недавно же было девять дней.

– Вы в святая святых моего мужа, – сказала Ирина Романовна, зажигая свечи. – Сюда был ограничен доступ даже мне. Только Борис Сергеич мог входить сюда в любое время дня и ночи.

– Да, мы с Марком старые друзья, – просто сказал Теплов, а потом добавил с заметной горечью: