Анна Малышева - Лучше бы я осталась старой девой

– Он ужасно танцует.

– Простите? – Он сделал шаг к девушке.

– Он танцует отвратительно, понимаете? Такие артисты вашего ресторана не украшают.

Официант устало улыбался и молчал. Тогда Наташа открыла сумочку и протянула сто долларов:

– Это вам за беспокойство. И немедленно остановите музыку, велите ему подойти ко мне.

Румба замолчала секунд через тридцать. Посетители за другими столиками с любопытством наблюдали, как очень бледный потный Сергей спускался со сцены и подходил к трем девушкам. Сразу было видно – происходит что-то неладное. Девушки смотрели на него по-разному. Лена застыла, Ира подалась вперед, словно ожидая сигнала, чтобы кинуться в атаку, Наташа холодно улыбалась уголками рта.

– Ужасно, дорогой, ужасно, – очень громко и отчетливо проговорила она. – В твои годы пора найти другое занятие. У тебя левое колено все время дрожит.

– Точно, – поддакнула Ира. – На тебя смотреть – только слезы лить. Я уважаю старость, но не до такой же степени…

Сергей смотрел на них полубезумными глазами. Наташа поинтересовалась:

– Хочешь что-то сказать?

Выждав минуту (весь зал в это время смотрел на них), она достала из сумочки кошелек, совсем новенький, открыла его, достала и перебрала у всех на глазах пять стодолларовых купюр, уложила деньги обратно и вежливо подала его Сергею:

– Возьми. Собственно, мы просто хотели тебе помочь материально, когда заказали танец. Теперь, когда Инны нет, тебе, наверное, туго приходится? Бери, бери. И кошелек в подарок. У Инны ведь был такой потрепанный…

– Для такого-то парня ничего не жаль! – подхватила Ира. – Ну и мерзавец же ты!

Сергей не прикоснулся к кошельку, повернулся и хотел уйти, как вдруг Наташа почти заорала:

– Нет, возьми! У нас сегодня поминки! От таких подарков не отказываются!

Сергей не оборачиваясь, скрылся за кулисами. Наташа засмеялась – звонко, истерически:

– Даром танцевал. – И бросила насторожившемуся официанту: – Мы уходим, не беспокойтесь. Рассчитайте нас.

И когда девушки расплатились, Наташа протянула официанту злополучный кошелек со словами:

– Все-таки передайте. За все надо платить, верно?

Официант облегченно улыбнулся и, провожая девушек к выходу, негромко проговорил на ухо Наташе:

– Не могли бы вы оставить мне свой телефон? На случай, если он не возьмет денег.

– Нет, меня муж заругает, – захохотала она. Лена с изумлением увидела, что Наташа тоже совсем пьяна. – Милый, ты решил меня обольстить? Ну а по-честному – ты же не мексиканец? Наш, рязанский?

Официант молча проводил их до гардероба, ловкие мальчики подали им плащи, швейцар выпустил, и девушки оказались под дождем. Пряные запахи мексиканской кухни, вкус текилы, соли и лимона на языке, дым сигарет, румба – все это исчезло.

– Зря ты деньги отдала, – пробормотала сразу озябшая Ира. – Сергей их не получит.

– Пусть между собой грызутся. – Наташа встала на краю тротуара и подняла руку.

– Ну и поминки, – Ира покрутила головой, жалобно посмотрела на небо. – А зонтик я забыла.

У тротуара остановилась машина, Наташа склонилась, переговорила с водителем, махнула девушкам рукой:

– Едем.

Ира с Леной вдвоем уселись на заднее сиденье, Наташа села впереди, сразу закурила. Машина нырнула в плотный поток часа пик. Девушки молчали. Лена смотрела в затуманенное окно, кутала голые колени в плащ и ощущала острую тоску, словно те, кого она утратила, утрачены были только сейчас, после этих безобразных поминок, после застывшего лица униженного Сергея, после нескольких рюмок текилы.

– В будущем году куплю машину, – негромко заговорила Ира. – Мать против, но я все равно куплю. Как подумаю, что Инка села к какому-то подлюге…

– Купи, – равнодушно отозвалась Наташа. – Но лучше бы деньги копила. Сколько ты еще сможешь работать? Пять лет? Шесть? А что потом?

Судя по затылку шофера, тот с любопытством прислушивался к разговору. Ира замолчала. Потом быстро вытерла глаза и тихо сказала:

– А потом я рожу ребенка. Все равно от кого. Честное слово.

И они молчали, пока не подъехали с заднего хода к «Черной стреле».