Анна Малышева - Лучше бы я осталась старой девой

– Что ты болтаешь?! – Таких нелепых признаний следователю еще не приходилось слышать. – Ты же все врешь! Как ты мог просто так убить девушку?

– Я очень нервный. И не люблю, когда девушки мне отказывают, – спокойно ответил парень. – Эта тоже была грубая.

– А ты знаешь, что обе эти девушки учились в одном институте?!

– Откуда мне это знать.

– Совпадение, значит?

– Совпадение.

– И обеих ты видел в первый раз, когда убивал?

– Да.

– Ты думаешь, я поверю? Куда дел девочку?

– А мне все равно, верите вы мне или нет, – заявил тот. – Пишите, я сознаюсь.

– Ничего писать не буду, пока не скажешь, откуда знал девушек и куда дел ребенка.

– Тогда не пишите, – глумливо согласился парень. – Мне какая разница?

– Кому отвез ребенка? Где девочка? Если она жива – я сам буду хлопотать, чтобы смягчили приговор.

– Не надо хлопотать.

– Ты идиот? – Следователь трясся как в лихорадке. «Сейчас я его буду бить», – понял он. Чтобы прийти в себя, закурил. Ибрагим попросил:

– Сигарету дайте. Мои отобрали.

– Девочка где?

– Да ладно, не ищите. Нет вашей девочки.

– Что?!

– Я ее убил.

«И все же за мной следят», – Фатиха остановилась перед витриной магазина модной одежды. Стоять или идти, бежать, спускаться в метро – все равно. За ней следили. Она чувствовала это спиной, затылком, об этом говорили ей усталые ноги, сосущая пустота в желудке. Этот день пропал напрасно. Она не смогла даже приблизительно вычислить место, где прятали Оксану. Теперь она не скрывалась – звонила знакомым, напрашивалась в гости, надоедала людям пустыми разговорами, выпила с десяток чашек кофе, осматривала все комнаты под тем предлогом, что тоже хочет снять такую квартиру в Москве. Девочки не было. «Я опоздала, – говорила она себе, уходя из очередного дома, ловя на себе недоуменные взгляды хозяев. – Ее уже нет». Но ей было все равно – после того, что она сделала вчера вечером, не было сил сидеть у Мухамеда, утешать Лену, молчать. Земля горела у нее под ногами, воздуха не хватало, девушка задыхалась. Единственный выход – бежать, ловить случайный след, намек, искать…

Витрина была обрамлена цветными гирляндами. Они включились, разом замигали, витрина озарилась изнутри нереальным светом. В этом свете за кофейным столиком сидела грустная брюнетка с белым скуластым лицом, в нижнем белье и синем халатике. Рядом с нею расположился такой же грустный блондин, в его руке чудом держалась чашка кофе. Стол был уставлен дорогой посудой, свечами, искусственными цветами. Фатиха машинально рассматривала все это и в то же время чувствовала, что кто-то рассматривает ее. Медленно обернулась. Она не надеялась увидеть кого-то знакомого среди прохожих, а увидела брата. Он стоял шагах в пяти, глубоко засунув руки в карманы потрепанных брюк, и смотрел на нее.

Фатиха глазам своим не верила. Брата она не видала уже несколько лет. Первая мысль была – не он, ошиблась. Вторая – броситься к нему, схватить за рукав, потащить к Мухамеду. Но она осталась на месте, не отрывая от него глаз. Он страшно изменился. Лицо почернело, казалось, что оно состоит из одного черепа, обтянутого темной кожей. Дешевая старая одежда висела на нем, как на скелете. Хуже всего были глаза. Глаза затравленного зверя, в них не было ни мыслей, ни чувств. Только страх – привычный, ставший жизненной основой и нормой. Фатиха поняла: одно ее резкое движение – этот зверь бросится в толпу и исчезнет, на этот раз навсегда. В том, что больше она его никогда не увидит, она была уверена. Для этого было достаточно видеть его глаза. Для человека с такими глазами нет семьи, сына, сестры, дома. Ничего, чем бы его можно было удержать. Она, не отрывая от него взгляда, открыла сумочку, висевшую на плече. Ариф напрягся, готовясь бежать. Так же медленно, словно она оказалась в клетке с диким зверем, Фатиха достала из сумочки пачку сигарет. «Только не испугать, – стучало у нее в голове. – Только не испугать!»

Она достала из пачки одну сигарету, сунула ее в рот, подожгла. Для этого ей все же пришлось опустить ресницы. Когда она их подняла, Ариф никуда не исчез. Ей даже показалось, что он теперь стоит ближе. Она протянула к нему руку, в которой держала пачку сигарет. Ничего не сказала, даже не кивнула. Просто держала сигареты, предлагая взять их у нее из рук. Так она когда-то в детстве подманила на улице бродячую собаку. Собака соблазнилась лакомством и поверила, стала есть. Потом отец велел прогнать собаку – слишком она была грязная. Все это она вспомнила в ту минуту, когда Ариф подходил к ней. Он шел так же, как та собака – недоверчиво, бочком, словно опасаясь удара в живот. Сигареты оказались у него в руке. Он держал их, не глядя на Фатиху. Она спокойно протянула ему зажигалку. Ариф вдруг засуетился, жадно закурил, сунул сигареты и зажигалку себе в карман.