Анна Малышева - Суфлер

– Это совсем неплохо, – сказала наконец женщина. – Оттенок ненатуральный, но эффектный и совершенно изумительный. Похоже на ртутный шарик.

– И жизней эта субстанция погубила не меньше, чем настоящая ртуть. – Взяв у нее жемчужину, Петр присоединил ее к остальным и снова бережно упаковал их в уголок платка. Он явно нервничал, видя свое сокровище в чужих руках, и Александра, которой была хорошо понятна эта пристрастность коллекционера, ничуть не обиделась. – Работницы дышали в сырых холодных подвалах парами гниющей чешуи и щелока, когда непрерывно размешивали это месиво. Затем подвергали опасности свои легкие, вдувая его через трубочки в жемчужины. Пары спирта их испорченным легким тоже здоровья не прибавляли. А то, что вы тут видите, – рядовой набор инструментов для изготовления этого замечательного жемчуга, который пользовался когда-то большим успехом. Стоил тоже недешево, к слову.

– Спасибо, что просветили, – искренне поблагодарила его Александра. – Я никогда не задумывалась над тем, как это делалось, хотя фальшивые жемчуга мне время от времени в руки попадались. Правда, такие ни разу. Сколько стоит сейчас подобная бусина?

– Я не продаю. – Петр, беспричинно помрачнев, быстро упаковал коробку и поставил ее обратно на шкаф. Он повернулся к женщине с вызывающим видом, заложив руки за пояс джинсов: – Ну, вы так ничего мне и не скажете?

Александра растерялась. Ей вовсе не казалось, что она должна сделать какие-то выводы из демонстрации, которая только что произошла на ее глазах. Художница пожала плечами:

– Сказать нечего. Ни Воронов, ни Эрдель меня сюда не посылали. Первое я сама придумала, а кто придумал второе и зачем я должна была сюда прийти от Эрделя, не знаю. Вот разве что прибавлю, что и о существовании вашей матушки я не знала еще до вчерашнего дня.

– Ну а вот это уже наглость!

Неизвестно чего еще наговорил бы ей вспыливший обладатель сокровищ (изумленная, Александра видела, что ее откровенный ответ довел мужчину до белого каления). Но дверь комнаты внезапно открылась.

На пороге стоял Валерий. Завидев его, младший брат мгновенно замолчал.

– Что… ты… кричишь? – Валерий говорил негромко, со сдерживаемой яростью. Каждое слово он произносил по отдельности. – Мать больная за стеной спит, забыл?

– Сделай милость, оставь при себе свои морали! – При внешней дерзости слов Петр, однако, отвечал тихо, почти робко. – Без них тошно.

– Тошно? Как бы хуже еще не было.

Произнеся эту загадочную угрозу, Валерий перевел тяжелый взгляд на женщину. Та, в свою очередь, почувствовала себя преступницей, хотя и не понимала, в чем ее можно обвинить. Взгляд Валерия именно обвинял. Она это понимала и потому поспешила оправдаться, наугад, вслепую.

– Мне только что показали очень интересную коллекцию искусственного жемчуга. – Женщина попыталась улыбнуться, хотя не в силах была изображать беспечное веселье. – Никогда ничего подобного не видела.

Петр сделал резкое, раздраженное движение. Брат, не ответив гостье, через ее голову обратился к нему:

– Успел уже со своей паршивой коллекцией?

– Я смотрю, вы тоже многое успели! – огрызнулся тот. – Договорились между собой, да?

– Нам не о чем договариваться! – переменившись в лице, ответил Валерий. – А тебе разве не хватило той каши, которую заварил? Мало показалось?

Петр бесцеремонно указал на Александру:

– Она ломает комедию, а ты, дурак, ей веришь! – Он повысил голос, совершенно не считаясь с тем, что предмет обсуждения стоит в паре шагов от него. – Уверяет меня все утро, что нашу мать не знает и никто вообще ее сюда не присылал!

– А кто тебя просил спрашивать?

– Без просьб как-нибудь обойдусь!

Они, вероятно, так и продолжали бы переговариваться через голову Александры, но женщина, возмущенная до крайности, не выдержала:

– Может, вы все-таки объясните, за что мне выказывают такое недоверие и по какому поводу подобные страсти? А то я будто в кино, на немом фильме с китайскими титрами! Все вижу, но не все понимаю!

Братья одновременно уставились на нее, как будто вдруг обнаружив присутствие третьего лица в комнате. Первым опомнился Валерий. Проведя рукой по лбу, будто стирая ненужные мысли, он совсем иным тоном проговорил:

– Конечно, нам с вами необходимо объясниться. Я и собирался сделать это утром, но не при нем.

– Смотри, не покайся потом! – угрожающе произнес младший брат.

– И то смотрю. Давно смотрю на тебя, чучело, – невозмутимо ответил ему старший.