Анна Малышева - Суфлер

– Еще чего! – огрызнулся Петр.

– А не мешало бы тебе там побывать. Говорят, убийц тянет на место преступления… И многие любят смотреть, как хоронят их жертв.

– Я никого не убивал!

– Ну да. Ты просто наделал долгов, предоставил матери их оплачивать, да еще понукал ее, чтобы не останавливалась на полумерах. Если бы не ты, она бы никогда не решилась на подобный шаг!

– Это Гаев! – выкрикнул Петр и яростно повернулся к брату: – Ты же знаешь, что это он настаивал! Он все организовал! Я вообще устранился!

Валерий пожал плечами:

– Он теперь далеко, какой с него спрос. Спросят с нас… С тебя в том числе.

– Я картин, в отличие от Евгения Игоревича, не подделывал! – ядовито заявил младший брат.

Но Эрдель отнесся к обвинению в высшей степени хладнокровно. Сделав отстраняющий жест, он заявил:

– Ты сам бросишь эти картины в кипяток. И жемчужины – туда же!

– Ни за что! – хрипло проговорил Петр.

– Ты сделаешь это, и тогда мы обо всем постараемся забыть. В том числе о том, что твои долги были оплачены путем продажи «Икинса». О нашем отравлении… И даже о Воронове. Есть и другой вариант. Мы все вместе понесем ответственность за изготовление и сбыт поддельных картин. И твоя мать, ты и твой брат ответите за умышленное отравление трех человек. Одна смерть уже на счету. Подробное признание мною написано этим утром.

Слабый голос Эрделя окреп.

– Я отдал конверт для своего адвоката жене. Она внизу, в машине, ждет. Если я сейчас не позвоню ей, не скажу, что все в порядке, она поедет в контору и отдаст конверт. Мне проще будет ответить за свою невеликую вину по закону, чем покрывать дальнейшую уголовщину. Делом заинтересуются, будь спокоен. Наследники Степана Ильича долго тебя не забудут!

Петр, не сводивший затравленного взгляда со своего мучителя, вдруг обернулся к Александре, будто вспомнив о ее присутствии. Он крикнул сорванным голосом, в котором звучало отчаяние:

– Но вы-то что молчите?! Вы же художник, реставратор! Торгуете картинами, в конце концов! Разве вы не понимаете, что именно они хотят уничтожить?!

Женщина покачала головой, показывая, что не желает ни слушать, ни отвечать. Она почувствовала, что пальцы Эрделя, сжимавшие ее руку, стиснулись еще крепче. Петр судорожно глотнул воздух:

– Дело не в деньгах… Такого еще не изобретали, вот что! Эти две женщины сорок пять лет назад сделали то, о чем сейчас только мечтают! В лабораториях есть все, чтобы создавать подобные эффекты, но там не станут с нами связываться! А у нас нет ничего подобного! Ну вы же знаете, как подделывают картины! Нагреть строительным феном, затем сунуть в морозилку, так до двадцати раз… Затереть трещины пылью, грязью с оборотной стороны старого холста… Купить лак, не темнеющий в УФ-лучах, или, опять же, отмыть старую картину и покрыть смывом копию… Старые гвозди, холсты, подрамники… Хлам, мусор… Все это уловки для профанов, расчет на простака-покупателя. А здесь совсем иное! Эрика не вычислила подделки! Настя ничего не заподозрила! Вы обманулись! Покупатели из Питера поверили! Я сам почти поверил, хотя и знал, чего стоят эти тряпки. Я был ошарашен! Так что до химического анализа, который нас бы разоблачил, дело не дошло бы! Если не лезть вслепую на мировые аукционы, где пробы тоже, к слову, не всегда берутся, а часто кончается рентгеном и микроскопом, – мы обогнали экспертов лет на двадцать!

– «Ты будешь королем, Макбет! Ты будешь королем!» – насмешливо процитировал Эрдель и, закашлявшись, схватил губами воздух. – Но… недолго!

– Старый жулик! – парировал Петр и вновь обратился к Александре: – Не слушайте вы их, у них своя корысть, они нам не указ! Брат только и думает, как бы остаться чистеньким, а мне испортить жизнь, – ему тогда и денег не надо! Он врет, все время врет, только вы ему почему-то верите, а мне – нет! Он сказал вам, при первой же встрече, что у Эрделя с нашей матерью был уговор: в день его смерти прислать вас к ней. Евгений Игоревич, такой уговор был? – Не получив ответа, мужчина возбужденно продолжал: – Не было! С нашей матерью договорилась об этом, как оказалось, Вера Маякина! Я-то не знал ровным счетом ничего, зато Валера знал все! Он проверял вас, а вы, наивная, ничего не понимали! Почему же вы ему верите, а мне – нет?! Почему вы доверяете этому… – указав на Эрделя, он проглотил рвавшееся с губ ругательство. – Ведь ему не нужно вообще ни черта, кроме его гнилых вонючих книжонок, запрещенных Ватиканом! Да Господи помилуй, каждый сходит с ума по-своему в этом сумасшедшем мире, не надо только мешать друг другу!