Анна Малышева - Саломея

– Я об этом уже думала, – призналась Елена, доставая из холодильника пакет молока. – Телефон не отвечает… И я выяснила пару странных обстоятельств…

Она едва не начала рассказывать мужу о том, как яростно отрицала консьержка любую возможность проживания в квартире посторонних лиц и как невероятно, что любопытные соседки не заприметили Михаила и его красную спортивную машину… Но Елена осеклась, встретив сумрачный взгляд супруга. Руслан напряженно о чем-то размышлял и наконец ознакомил ее с результатами своих раздумий, нехотя протянув:

– Ладно, раз ничего не было… Я готов забыть. Только скажи честно, поверю тебе в последний раз – если этот тип снова появится на горизонте, ты с ним будешь встречаться?

– Не могу ничего обещать, – сухо ответила женщина.

– Значит, да? – Лицо мужчины снова начало приобретать опасный багровый оттенок.

Она пожала плечами:

– Ну, а как ты сам думаешь? Михаил полгода за мной ухаживал, проявил столько терпения и такта, стал прежде всего моим другом… И если он снова объявится, я буду очень рада. Хотя бы тому, что он жив. – И так как Руслан молчал, после паузы добавила: – Это и есть правда, только не уверена, что она тебе нужна.

Супруг откашлялся и медленно поднялся из-за стола. Не глядя на нее, пошел к двери и остановился, взявшись за косяк. На фоне белого крашеного дерева его рука показалась совсем темной, красновато-коричневой. У него были на удивление маленькие руки, но Елена знала, какой железной, непререкаемой силой они наделены. Она, при модельном росте метр семьдесят восемь, была на голову выше мужа, но даже в шутку не стала бы проверять, кто победит, случись им схлестнуться. «Он правда пальцем меня ни разу не тронул, но, может, сегодня пришел момент?!» – вдруг подумала женщина, не сводя взгляда с маленькой красной руки, вцепившейся в косяк.

– А как же Артемка? – не оборачиваясь, хрипло спросил Руслан. – О нем ты подумала?

– Я всегда думала о нем больше, чем ему это нужно, – ответила Елена, решив быть честной до конца. – Во всяком случае, Артем не пострадает. Не прикрывайся сыном.

– Значит, по-твоему, девятилетнему мальчишке можно сказать, что его мать завела любовника, и с ним ничего не будет?

– А кто ему скажет? – возразила женщина.

– Мне сказали же!

Она развела руками:

– Это демагогия. Мы обсуждаем то, что еще не случилось.

– Знаешь, – муж явно не слышал ее ответа и продолжал говорить, не оборачиваясь, словно обращался к кому-то невидимому, стоявшему перед ним в коридоре, – когда я сегодня ехал в Москву и воображал, что ты вытворяешь с любовником, я хотел тебя убить. Не скандалить, не разбираться – просто убить, чтобы покончить все разом и чтобы духу твоего на земле не осталось. А потом вспомнил о сыне.

Женщина кусала губы, разглядывая упрямый затылок мужа, просвечивающий сквозь редеющие черные волосы. Последний год он начал стричься очень коротко, потому что вдруг стал лысеть, но это не помогало, она находила на наволочках все больше крохотных колючих волосинок, похожих на жесткую щетину. «А ведь он говорит правду, – вдруг поняла Елена. – Он может меня убить. Руслан вообще слов на ветер не бросает, это мне в нем всегда нравилось, но так серьезно, как сейчас, он, наверное, еще со мной не разговаривал!»

Она молчала, боясь вставить слово да и не видя в этом необходимости. Руслан откашлялся и повернулся к ней, глядя, однако, в пол. Он начал избегать взглядов жены, видимо, опасаясь, что не справится с собой. Так отводят глаза животные, пытающиеся избежать стычки. Елена окончательно струсила.

– Я подумал, что попаду в тюрьму, на многие годы. Мальчишка останется один, с дедушками и бабушками, возненавидит меня, а как иначе? И я решил не вмешиваться. Делай что хочешь, руки у меня связаны, я буду думать о сыне. Только не позорься, по возможности. Не рассказывай все Лерке.

– Не буду, – пробормотала она, чувствуя, что на этот раз ответить необходимо. – Ты… уходишь?

– Поеду снова на объект, там без меня все остановилось. – Выйдя в прихожую, он начал одеваться. – Ты же знаешь, с кем приходится работать.

– Перемени джинсы, – напомнила она, остановившись на пороге кухни, когда муж начал натягивать куртку. – Ведь они мокрые!

– Плевать, просохнут.

– Простудишься!

– Все вы, бабы, такие! – с ненавистью бросил Руслан, берясь за дверную ручку. – Наплюете в душу, жизнь изгадите, хоть в петлю полезай, и вдруг начинаете переживать из-за каких-то паршивых мокрых штанов! Давай, давай сюда сухие, там переоденусь!