Игорь Скорин - Ребята из УГРО

Саша вынул из машины чехол с ружьем, и хозяин сразу оживился:

— Никак, начальник новым ружьецом обзавелся?

— Нет, это мое, — гордо ответил Саша.

Шофер достал из багажника ружье Сидоркина, передал участковому небольшой чемодан, вытащил аккуратно упакованный объемистый сверток и вручил его Прокофию Алексеевичу.

— Это вам гостинцы.

Прокофий Алексеевич, взвесив сверток в руке, закачал головой:

— Тяжеловато. Видно, и припас охотницкий есть. Вот за это спасибо. Нонче с патронами к берданке совсем плохо. К дробовику у заготовителя навалом, а для берданы ни патронов, ни гильз. Что же мы опять встали? Хозяйка вон в окошко все глаза проглядела, а выйти стесняется.

Дом стоял высоко, на широкое резное крыльцо вело пять ступеней. Сени просторные, с оконцами под потолком для воздуха, по стенам пучки сухих пахучих трав. Из сенцев двери в избу и в подклеть-кладовку, в углу тесовые полати, чтобы спать летом, когда в избе жарко. Просторная, ничуть не меньше сеней, кухня, и посредине большой обеденный стол. С другой стороны чело русской печки. В левом от двери красном углу — иконостас. Образа без окладов, потемневшие от времени, на некоторых и лика не разобрать. Из кухни дверь в другую комнату, тоже светлую и просторную, из которой вышла пожилая женщина, явно успевшая принарядиться в темный шерстяной сарафан и повязать на кику пестрый платок.

— Встречай гостей, Маланья, да вот гостинец принимай. Павлович прислал. — И хозяин положил на стол пакет. — Ставь самовар!

— А ты, Тимофей Спиридонович, скажи начальнику, чтобы поторапливался. Часа в четыре надо на низах быть, а туда час добираться. Гусь на воду рано с кормежки пойдет, а там еще осмотреться следует. Пообедаем и поедем. Туда на Андрюхином тарантасе сейчас не добраться. Мокреть. Я Карьку своего в ходок оборудую. А вы с нами? — Охотник посмотрел на Сашу.

— Если возьмете.

— Возьмут, возьмут. А начальник наш не опоздает, — подтвердил участковый.

— Ну, раз так, ждем к обеду. Занеси, Андрюха, всю амуницию Леонтия Павловича в дом. У него, поди, патроны еще прошлогодние, мелочишкой заряжены. Я ему тут десяток на гусей заправлю. — Обращаясь к Дорохову, спросил: — А у вас какой калибр? Двенадцатый? Так же, как и Павлович, с трехдюймовкой ходите? А у меня двадцать восьмой: и на белку, и на птицу. Вертайтесь скорее.

Участковый инспектор Хлынов подробно докладывал Дорохову обстановку. Он был местным уроженцем, работал на руднике в Красном Чикое и несколько лет назад поступил в милицию. В разговоре Саша поинтересовался, почему Хлынов не носит полностью форму, а тот только развел руками:

— Каждый день форму-то трепать, так она же вид потеряет. Разве ее от срока до срока хватит? Если бы вы сегодня не приехали, я бы подседлал мерина и на заимку наведался. Председатель колхоза просил посмотреть, как там дела. Скоро скот на лето перегонять будем. Я ведь еще и член правления колхоза. А на заимку надо. Работает там один тип не больно хороший, в воровстве попадался, судили его в соседнем районе за кражу лошади. Три года отсидел, прошлый год вернулся, женился на одной вдовушке. Да не в этом суть. Браконьерничает вовсю. Летом коз бьет, осенью двух изюбрей свалил. Я вызвал, предупредил, а он только усмехается. «Что, говорит, медведи жалуются?» Поймать никак не могу. У той женщины муж охотничал, от него винтовка осталась, и где-то, говорят, японскую добыл. И обыск я делал, и караулил. — Участковый развел руками: — Видно, оружью-то в тайге прячет.

В комнату заглянул шофер.

— Собирайтесь! Начальство в машине.

Жена Прокофия Алексеевича расстроилась. Собрала на стол обед, а гости отказались, сказали, что в дороге закусят.

У Саши не было охотничьих сапог, и хозяйка принесла ему высокие бродни сына. Вынимать ружье из чехла он не стал, решил вытащить на месте, чтобы по дороге не запылилось, да и не побился бы дорогой родительский подарок.

Прокофий сел в ходок. Тронулся по дороге вслед машине.

Перед тем как свернуть к болоту, Сидоркин и Дорохов пересели в ходок, а Андрей вернулся в село.

На место прибыли раньше, чем намечал Прокофий Алексеевич. Возле огромной скирды надергали целый ворох соломы, погрузили на ходок и прямо по прошлогоднему скошенному полю поехали к воде. Болото пролегало между двумя пологими увалами и лентой уходило вдаль. Над ним носились стайки уток, но гусей нигде видно не было. В низине, недалеко от воды, Прокофий Алексеевич сбросил охапку соломы и велел Дорохову оставаться.