Абрам Вулис - Хрустальный ключ

— Запомнились вам другие посетители Налимова? Какой-нибудь мужчина!

— Они не ко мне, увы, заходили, — сказал Ардальон Петрович, намекая голосом, что я оскорбляю его достоинство.

— Надеялся, что вы случайно обратили внимание. Женщину-то вы запомнили.

— Прекрасный пол — утешение взора, — объяснил Снетков.

— И тут экспонаты? — фамильярно постучал я пальцем по шкафному брюху.

— Открытки с географическими видами. А также манускрипты. Преимущественно восточные. Коллекция. В одном, собственно, экземпляре. От отца в наследство. А у отца — от муллы, подарок по случаю дня рождения. Чиновником при градоначальнике он был, отец мой, — говорил Снетков.

— Но вернемся к нашим мужчинам, — развернулся я лицом к Снеткову, когда передо мной в пятый раз вырос шкаф, увенчанный идолом. — Что они тут говорили шестнадцатого?

— Ах, боже, вы, наверное имели аудиенцию у этого директора, что навещал меня на днях? Позвольте, вчера, именно вчера! И он известил вас об этих голосах?

— Да, конечно. Но нам хотелось бы обо всем узнать поточнее… В этот вечер вы сидели на балконе, — подсказал я.

— Вы правы, в этот вечер я сидел на балконе, — Снетков охотно подхватил мой эпический ритм. — Передо мною на столике стоял старый приемник и лежали альбомы с Японией. Волшебная страна! Я рассматривал открытки, и душа моя путешествовала по этому красивому краю. Как вдруг, — после «вдруг» Снетков схватил меня за руку, в глазах его блеснули трассирующие искорки, какая-то маниакальная морщина залегла меж бровей. — Как вдруг на соседнем балконе, за перегородкой, громкие голоса. Сначала они, конечно были тихими, и я на них не обращал внимания. А потом чей-то голос, не Налимова, выкрикнул: «Убийство или самоубийство!» Раздался демонический хохот — и все смолкло.

— Прекрасно, — одобрил я Ардальона Петровича. — А теперь просьба: постарайтесь воспроизвести в меру вашего артистического дарования, эту фразу: «Убийство или самоубийство!».

Мой собеседник приступил к делу с наслаждением. Раз двадцать он выкрикивал эту фразу и встряхивал гривой, и, вживаясь в роль, простирал руки то ко мне, то к Норцову, а с наибольшей охотой — к идолу. Но в каждом варианте его что-то не устраивало, хотя, по моему неискушенному мнению, эти варианты очень один на другой походили. Так провинциальный трагик начала века должен был провозглашать в модной мелодраме: «Кошелек — или смерть!». Если, конечно, в тогдашних модных мелодрамах встречалась такая реплика!

В понятые мы пригласили пожилого дворника в тюбетейке и налитую здоровьем гражданку из верхней квартиры. Дворник задумчиво побряцал связкой ключей, и хотя эта увертюра настраивала на длительное ожидание, отворил налимовскую дверь довольно быстро. Зажегся, поморгав, голубоватый бра, и моя свита следом за мной застучала каблуками по линолеуму, а после очередного щелчка очередного выключателя и по паркету. Стандартная люстра — три висячих матовых колпачка — бесстрастно озарила стандартную мебель. Сервант с набором рюмок за стеклом, непокрытый стол, кушетка с зеленой обивкой и такие же, с зеленой обивкой стулья, небольшой книжный шкаф, да еще тумбочка с телевизором, все новенькое и безличное. Лишь фикус в кадке и письменный стол грубоватой отделки несколько мешали взаимному подмигиванию и переглядыванию полированных плоскостей. Да, жилье Налимова, на взгляд детектива, было таким же безукоризненно гладким, как, скажем, поверхность стола: не за что зацепиться. Никаких подозрительных или хотя бы неподозрительных следов. Даже и предметов, не входящих в гарнитур, очень мало. Такое ощущение, будто работаешь в витрине мебельного магазина. Пыли, правда, многовато для витрины.

— Не жилье, пособие по стереометрии, — процедил Норцов.

Наскоро покончив с сервантом, столом и прочими полированными штуками, я переложил щепотку сигаретного пепла из кадки в спичечную коробку и буквально ринулся к книгам. Но и здесь меня ждало разочарование. Черные пузатые тома большой энциклопедии. Полный комплект. Собрание сочинений Мамина-Сибиряка. Полный комплект. И все! Ни одной брошюры, ни одного журнала. Ничего. Даже старого учебника завалящего — и то не было. Как будто обитатель этой комнаты свои духовные потребности покрывал «Приваловскими миллионами» да телевизором!

— Придется все перелистывать, — в этот момент скудость налимовской библиотеки доставила мне даже некоторое удовлетворение. — Еще с полчасика у вас отнимем, — извинился я перед понятыми.