Наталья Солнцева - В храме Солнца деревья золотые

Вместо мыслей пришли ощущения. Лариса почувствовала, как воздух вокруг нее уплотняется и вибрирует. Дикий первобытный ужас, который все живые существа испытывают в момент разгула стихии, сковал ее. Она вдруг явственно представила себе, как необъятная, громадная и жуткая тяжесть горы обрушивается на нее, сминая все и ломая железобетонные тюбинги, как спички. По сравнению с напором земной толщи люди и крепежные приспособления, которые они пытаются противопоставить горе, кажутся муравьями, сооружающими свой муравейник из былинок и хвойных игл.

Лариса уже ощущала себя погребенной, раздавленной и мертвой. Ее тело онемело, замерло, как и душа. Но… она все еще дышала, и это сбивало ее с толку. Реальность сначала раздвоилась, а потом просто рассыпалась на несметное количество осколков, никак не связанных между собой…

Где-то слева от нее появился тусклый золотистый свет, и Лариса восприняла его как явление ангелов по ее душу. Ангелы становились все ярче, но так и не приняли крылатых обличий, знакомых ей по картинкам. Сначала они плавно кружились, а потом соединились в нестерпимо сияющую точку. Точка росла и становилась все ярче. Она поглотила туннель, гору, Ларису, ее сознание и стала всем. Ничего не осталось, кроме этой светящейся, горящей, ослепительной точки…

— Мельникова! Мельникова-а-а! Боже мой! Да что ж это такое! С ней опять обморок…

Резкий запах нашатыря ударил Ларисе в нос, и крики Глафиры стали более отчетливыми. Из густого тумана выплыло перепуганное лицо администраторши, склонившееся над ней.

— Слава тебе, Господи! — выдохнула та. — Я уж думала, ты не оклемаешься. Лежишь, белая, как полотно…

Вокруг Ларисы было светло. Она лежала на чем-то твердом, и перед ее глазами высоко стояло синее небо. По небу медленно плыли облака, похожие на сказочных драконов.

— Разве туннель… не обвалился? — одними губами спросила она.

— Да ты что, Мельникова? У тебя жар. Бредишь! Вон, голова горячая, как огонь, — Глафира приложила свою большую мягкую ладонь к ее лбу. Ладонь оказалась прохладной. — Чего ему обваливаться-то? Стоит, как стоял.

— А… может… землетрясение было?

— Тебе показалось со страху, — хихикнула администраторша. — Трусливая ты, Мельникова, прямо как заяц. Зачем тебя в туннель понесло? Раз боишься, нечего туда нос совать. Отхаживай потом тебя! Скажи спасибо Изотову, это он тебя в темноте нашел и вытащил. На руках вынес. А то бы точно померла!

К Ларисе подошел инженер Изотов, наклонился.

— Напугали вы меня, — сказал он. — Что с вами случилось?

К Ларисе медленно возвращалась память.

— Это… было… то самое место?

Изотов скорее угадал, чем услышал. Он неопределенно кивнул, оглянувшись на Глафиру. Та поспешно отошла. Ему совершенно не хотелось прослыть болтуном и паникером. Все, что он рассказал Ларисе в туннеле, походило скорее на байки проходчиков, чем на правду. И хотя сам Валерий верил в необычные явления, но старался особо это не афишировать. Мало ли, что людям показаться может? Гора есть гора. Здесь и порода, и поля магнитные, и еще много всякого.

— А почему… свет погас? — спросила Лариса. Изотов развел руками.

— Бывает. Я же вас предупреждал.

Его самого удивило, что погасли не только лампочки, но и фонари на касках. Хотя, уже выбравшись наружу, он проверил батарейки и убедился, что они сели. Так что все объясняется довольно просто. А Лариса очень испугалась с непривычки, потеряла сознание. Женщина! Первый раз в туннеле. Понять можно.

Сначала Изотов тоже растерялся. Потом ничего, — глаза привыкли к темноте, пошел вперед, наткнулся на лежащую Ларису, поднял, вынес. Нормально.

Единственное, чего он не смог объяснить, так это почему остановились его наручные часы. С другой стороны, часы тоже были на батарейках. Валерий забыл, когда он их менял. Совпадение. Но тогда почему остановившиеся часы показывали неправильное время?

Они с Ларисой отправились на прогулку в туннель около десяти утра. Он запомнил, потому что в двенадцать его ждал Паршин. Валерий не хотел опаздывать. Начальник строительства лежал с радикулитом, но порядок продолжал поддерживать железной рукой и требовал держать его в курсе всех событий. Поэтому Изотов решил, что в половине двенадцатого ему надо попрощаться с Ларисой, взять бумаги и идти к начальству с докладом.

Если верить остановившимся часам, Изотов пробыл в туннеле не больше двадцати минут. Но этого же быть не могло! Оставалось думать, что батарейки часов сели раньше, чем погас свет. Когда он вынес Ларису на воздух, время приближалось к обеду.